— Завтрак, господин?
— Без меня. Я позавтракаю у Санхаба.
— Да, господин.
Он оделся и пошел в дом местного наркоторговца. Стрелки на золотых часах Гасани показывали десять утра.
День сегодня выдался солнечным, жарким. Уже сейчас было не менее тридцати градусов. Значит, с полудня до захода солнца воздух прогреется до все тех же сорока. Странно, здесь вроде горы, должно быть прохладно, но жарче, чем в центре. Причем намного, градусов на десять.
Санхаб ждал гостя в саду у старой яблони. Под ней стоял небольшой топчан, устланный кошмой и ковром, окаймленным подушками. Местный наркоторговец после обеда любил поваляться в тени.
— Салам, господин Гасани, — сказал он.
— Салам, Абан. А ты чего здесь? Насколько я знаю, ты приходишь сюда после полудня.
— Вас ждал.
— Что-нибудь случилось?
— Слава Всевышнему, ничего не произошло. Погода жаркая, но безветренная, Пяндж спокоен. У нас тут старик один живет. Он силен в приметах. Я говорил с ним. Старик сказал, что ночью будет тепло и тихо.
— Это хорошо. То самое, что нам и надо. Ты вышел встречать меня, чтобы сообщить это? Мог бы спокойно сказать и за завтраком. Кстати, он готов?
— Конечно, господин Гасани.
— Мои люди?..
— Они уже позавтракали, проверили машины, искупались в пруду, сейчас у себя.
— Так чего ты вышел?
— Я хотел узнать ваше решение по цене на товар.
Гасани усмехнулся:
— Вижу, этот вопрос не дает тебе покоя. Почему?
— Тревожусь.
— Основания?..
— Как бы не потерять клиента.
— Ты не знаешь моего решения, а уже боишься?
— Но вы сами говорили о повышении цен.
— А еще я говорил, чтобы ты подумал об этом.
— Я подумал.
— Каков же результат твоих умозаключений? — В голосе Гасани звучали иронические нотки.
— Думаю, не стоит повышать цену. Если и поднять, то не намного.
— Не намного, это на сколько?
— Долларов на тридцать-сорок.
— Понятно. Я услышал тебя, теперь оглашу свое решение. Мы поднимаем цену на триста долларов.
— Что? — Глазки Санхаба забегали. — Но ведь это…
Гасани прервал подельника:
— Что, Абан? Ты теряешь свою долю, обещанную тебе Давроном втайне от меня?
Санхаб изобразил негодование:
— Как вы могли так подумать обо мне, господин Гасани?
— Как мог? Очень просто. Подумал, да и все. Но если это не так, то хорошо.
— У меня нет никакой доли с торговли в Таджикистане.
— А чего так? — с явной насмешкой спросил Гасани. — Ты упускаешь удобный случай. Ведь мог бы договориться. Если это не в ущерб Даврону, то он заплатил бы тебе, и никто не узнал бы об этом.
— Я работаю с вами, а не с Давроном.
— Прекрасно. Тогда тебе не о чем волноваться.
— Но поляк?..
Гасани вновь прервал подчиненного:
— Что поляк? Никуда он не денется. Это Даврону придется умерить аппетит. А может, Рафаэль и согласится покупать наркоту на условиях Умеда. Это не наше дело и чужой интерес. Мы должны получать максимум прибыли. Ты когда-нибудь слышал о Карле Марксе?
— Что-то слышал.
— Но «Капитал» его не читал, конечно?
— Я вообще редко читаю.
— А вот это, Абан, плохо. В книгах содержатся знания. Если помножить их на опыт, то результатом будет успех во всех твоих делах. Вот если бы ты читал «Капитал», то знал бы, что главная задача любого бизнеса — получение максимально возможной прибыли. Или что-то в этом роде. Я изучал «Капитал» давно.
Санхаб заметно поник.
— Присядь, Абан, — предложил ему Гасани и сам опустился на топчан. — Хорошо здесь.
— Надо как можно быстрее уладить с Давроном новые условия.
— Не вижу проблем.
— Вы сами позвоните ему?
— Ты можешь это сделать.
Санхаб вздохнул:
— Нет, лучше вы.
— Хорошо. — Он достал сотовый телефон, набрал номер. — Салам, Умед.
— Салам, господин Гасани. Мы правильно поступили, что перенесли сделку.
— Мы?.. — Гасани рассмеялся. — Ладно, пусть будет так. Значит, сегодня в двадцать три!
— Да.
— Но я звоню тебе не только по предстоящей сделке.
— Вы о Рафаэле?
— Да. Мы готовы поставлять ему эфан в больших количествах. Через тебя, естественно. Еженедельно или с какой-то иной периодичностью. С этим определюсь, как заеду на завод. Остается один вопрос по нашему взаимовыгодному сотрудничеству.
— Какой?
— Цена, Умед.
— Цена? — Таджикский наркоторговец изобразил удивление.
— Да, дорогой.
— Вы решили повысить ее?
— Именно.
— На сколько?
— На триста долларов за килограмм. Для Рафаэля цена эфана составит восемьсот долларов. — Ему показалось, что таджик потерял дар речи. — Эй, Умед? Что-то со связью?
— Но, господин Гасани, это грабеж.
— Вот как? А по-моему, грабеж — брать товар за бесценок. У нас производство, все проблемы с властью, мы рискуем жизнями, наши затраты настолько высоки, что едва окупаются. Прибыль совсем невысокая. Ты же зарабатываешь на нашем товаре в разы больше, при этом практически на пустом месте. Очень выгодно быть посредником, не так ли?
— Но без меня вы не сдадите свой товар.
— Ошибаешься. Ты не один такой в Таджикистане. Есть еще люди в Узбекистане, Туркмении. Да в принципе и выйти напрямую на Рафаэля труда не составит.
Даврон умел думать быстро.
— Хоп, я понял вас. Признаю, что ожидал повышения, но триста долларов — это слишком много.
Гасани усмехнулся и сказал:
— Мы друзья, Умед. Назови ту сумму, которая не сильно ударит по твоему бездонному карману.
— Хотя бы сто, даже сто пятьдесят долларов.
— Нет!
— Двести!
— Нет!
— Вы выкручиваете мне руки, дорогой друг.
— Это бизнес, Умед. Как говорится, ничего личного.
— Дорого!
— В общем, так. Я готов уступить пятьдесят долларов. Семьсот пятьдесят — это последняя цена.
— Мне надо подумать.
