– Диар нашел.
Голосок Лады звучал невнятно, так как она изо всех сил прижалась ко мне и уткнулась носом в плечо.
– Какой у нас Диар умница, – вздохнула я, мысленно дав себе подзатыльник.
Отвратительная из меня мамашка. Совсем не забочусь о ребенке, пусть даже таком своеобразном. Надо исправляться.
– Да, молодец. Собственно, он же и настоял на том, что мне стоит начать выходить в общество. А то я совсем одичала что-то.
Я снова дала себе мысленного пинка. Нет, разумеется, Диар попросил у меня разрешения заняться девочкой, но не стоило с чистой совестью перекладывать на него все, что можно и чего нельзя.
Мой приступ самоистязания прервал Алишин. Он радостно улыбнулся, что странно выглядело на его всегда безэмоциональном лице, и, присев, обратился к Ладке:
– Здравствуй. Рад тебя видеть! Мы счастливы, что преобразование закончилось и ты вновь с нами.
– Я тоже, – смущенно потупилась малышка, разжимая пальчики, вцепившиеся в мою рубашку, и поворачиваясь к хейлару.
– Кстати, а почему ты тут стоишь?
Видимо, поняв, что чадо надо расслабить, Алишин встряхнул хвостом, и косточка описала затейливый пируэт. Лилада уставилась на нее как завороженная.
– Испугалась, – медленно проговорила она. – Там столько… всех. Даже уйти хотела.
– Уходить – это не дело! – Я взяла когтистую ладошку и потянула Ладу к дверям. – Пойдем! Нам будут рады!
Я оказалась права. Нам действительно были рады, причем – все. Не только те, кто знал хондрию до преображения. Как я поняла спустя какое-то время, наблюдая за девушкой-фейри, умильно тискавшей мелкую, почесывающей паучье брюшко и кормящей разными сладостями, – главным было не то, как Лада выглядит, а то, что она ребенок. Просто ребенок. И относились к ней соответственно.
Правда, во всю эту огромнейшую бочку меда едва не добавилась ложка дегтя, когда в зале появился Диар и заметил, что его подопечная пищит в руках каких-то фейри. Притом, если я правильно помню цветовую градацию их одежды, были они как раз учеными-генетиками.
Рыжеволосый подобрался, в зеленых глазах мелькнули нехорошие искры, а затем он стремительно рванул спасать свою Ладку. Я чудом успела поймать его за рукав и едва не свалилась со своего летающего стула от того, что разглядела в глазах повернувшегося десятника. Там клубилась черная жуть. Просто жуть. Пара секунд показалась мне вечностью.
– Диар, все хорошо, – тихо сказала я, понимая, что надо бы разжать пальцы, но не получается. – С ней просто играют.
– Знаю я эти игры, – протянул он, но немного расслабился.
В этот момент в беседу вступил Вейл. Он отложил салфетку и спокойно проговорил:
– Правда играют. Ручаюсь. Ты же не думаешь, что я позволю с ней что-то сделать? И вообще, покажи идиотов, которые станут творить с ней нехорошее прямо тут?!
– Прямо тут, может, и не станут, но… – упорствовал рыжий отравитель.
– Все будет хорошо, – почти хором проговорили мы с мужем.
– Ладно.
Диар мягко вытащил край куртки из моей хватки и опустился за наш столик.
Миг – и на его скуластом лице снова загорелась светлая обаятельная улыбка. Десятник весело поинтересовался, чем нас сегодня кормят. Ринвейл ответил, поддерживая беседу, а я в очередной раз вспомнила, что ничего не знаю о хейларах. Даже о самых близких…
После обеда Лада с Диаром отправились учиться контролировать новые способности моей доченьки, Криона утащила мученически скривившегося Алишина «тренироваться», Вейл удрейфовал на нижние уровни работать. Я осталась одна и уныло ковыряла ложечкой десерт. Тут-то меня и настиг закон подлости, согласно которому ничто не может быть однозначно хорошо. Как и закон, по которому всякое ружье должно выстрелить. У меня этим самым ружьем оказался нежданно-негаданно появившийся Оллисэйн Златогривый. Не сказать, что я держала на него зло или обижалась. Просто не горела желанием общаться из-за нашего, скажем так, общего прошлого. А вернее, того, как некрасиво я пыталась его использовать и что в итоге получилось.
Бр-р-р!
– Здравствуй, Ирьяна.
В кресло напротив приземлился высокий, стройный, мускулистый и потрясающе красивый дракон. И не скажешь, что помирал в лазарете совсем недавно.
– Рада видеть, – нейтрально улыбнулась я. – Как дела? Уже беседовал с Арвилем?
Меня, если честно, очень интересовало, как быстро Сотник выставит пришедшего в себя дракона из Анли-Гиссара.
– Все отлично. Да, говорил. Как раз от него. И с хорошими новостями!
– С какими это?
– Я остаюсь тут!
– Что?! – на этом замечательном и неожиданном моменте я подавилась пирожным.
– Мы с правителем побеседовали, и я обратил его внимание на то, что ученых у него – куда ни плюнь, и попадешь. А вот воинов маловато. Уверен, соотношение должно быть диаметрально противоположным.
Ы-ы-ы-ы. Прав-то он прав, но ы-ы-ы-ы!
– Какое счастье, – бледно улыбнулась я, мысленно взвыв оттого, что теперь Ринвейл будет психовать не только из-за Арвиля, но и из-за Олли.
– Правда? – лукаво усмехнулся Златогривый. – А мне кажется, ты совсем не рада.
Я мрачно посмотрела на наглого летающего гада. Вот что я сейчас, как воспитанная девочка, могу сказать?! Разумеется, только…
– Конечно, тебе кажется! Ты точно уже пришел в себя?
И да, заботы в голос, заботы.
– Я в великолепной форме.
Почему-то в этой фразе и низком, чуть мурлычущем голосе мне послышался намек. Настолько явно послышался, что кровь ощутимо прилила к щекам, а я с преувеличенной силой воспылала интересом к пирожному.
– Верю.
– Вот и чудно. Итак, Ирьяна… не проведешь экскурсию для старого друга?
– Экскурсию? – тупо повторила я.
– Да-да. Сама понимаешь, очень хочется узнать, где оказался…
– Всенепременнейше, – поклялась я, стараясь придать физиономии самое искреннее выражение. – Но, Олли, ты не поверишь! Конкретно сегодня я занята! Вот прямо сейчас на тренировку, а потом – к мужу. Свободного времени просто нет!
– Ну хорошо. А завтра?
– И завтра тот же график, – фальшиво вздохнула я. – Загруз, совсем загруз.
– Ай-яй… Что же тебя так не жалеют?
В желтых глазах царили полное понимание ситуации и, как ни странно, веселье и азарт. Я мысленно прокляла Оллиного дедушку и его природу. Ох уж эта кровь фейри! Добыча трепыхается – какое восхитительное разнообразие!
– Ну вот так получается, – промямлила я.
– Ничего, думаю, через пару дней все получится. Давай запланируем на послезавтра?
