- Хотели вас тоже помучить, - смущённо улыбнулся пилот. - Но вы - словно железные - летели и летели, да ещё она, - взгляд на Олю, - постоянно контролировала возможность возвращения.
- А что насчёт войны с Германией? - не понял я.
- Аргентина - нейтральная страна. Ей ни на чьей стороне выступать нельзя, - пояснил Хорхе. - Поэтому утопление немецкой подводной лодки равносильно объявлению войны фашистам.
Вот и этот парень проговорился - не любит от гитлеровцев. Слышно по интонациям. И никто здесь не любит - заметно по реакции аудитории.
- А кто сказал, что это мы её потопили? - искренне удивился я. - Ну видели мы её, ну наблюдали, как погрузилась. Она что, опознала нас? Сообщила кому-то по радио? Подводные лодки они вообще такие - берут, и не возвращаются на базу.
- Я передал по радио, что вижу неопознанный корабль и дал координаты, - прошептал Хорхе. - А потом меня перегрузкой приложило. Про то, что бомбили, я не сказал - сильно был озадачен, когда представил себе последствия.
- И никто не скажет, - обвёл я взглядом присутствующих. - Гитлер капут, - поднял я стаканчик с виски.
- Гитлер капут, - все дружно встали и хряпнули до дна. Бедная Оля - она предпочитает белые вина, а тут самогонка из пива... Но стерпела, только поморщилась и стремительно закусила.
А дон Педро из Бразилии достал из-под стола бутылку мескаля. Не знаю, отчего он уверен, будто субмарина немецкая, и что она утонула, но настроение у него праздничное.
- Я бы вас, юнцы, прямо сейчас принял на те места, которые вы сегодня занимали, - пояснил он, наполняя стаканчики текилой. - Положить четыре болванки из десяти прямиком в прочный корпус, это надо уметь. Хотя, будь у нас настоящие бомбы - сами себя взрывной волной опрокинули бы.
- Разве вам было видно? - удивилась Оля. - Сумерки, зыбь, высокая скорость.
- Как на ладони - я же на месте нижнего стрелка сидел. Три пробития верных, а в районе кормы - кто знает? Гитлер капут, - поднял он стаканчик.
Снова хряпнули стоя и до дна.
Утром в организме образовался основательный сушняк. Оля выглядела рассеянной и слегка встрёпанной. А бразильские парни оставались бодрыми и весёлыми. Улетели они спозаранку. Лейтенант Хорхе Орейра, которого я ещё вчера называл словом "идальго", посадил нас с подругой в машину и отвёз обратно в город прямиком на вербовочный пункт.
- Подождите немного, сейчас я всё улажу, - с этими словами он скрылся за одной из дверей. Спустя полчаса вышел оттуда с виноватым видом и развернул перед нами газету с фотографией, где мы с Оленькой присутствуем с определённо разбитыми лицами, а рядом написано про двух хулиганов, напавших на ни в чём не повинных мирных жителей и скрывшихся от представителей органов охраны порядка.
- Даже имен ваших не спросил господин начальник школы. Велел гнать подальше и впредь на порог не пускать.
Так мы впервые провалили задание.
Глава 15. Консервация
- Да, ребята, отожгли вы! - такими словами нас встретили дома. - Этак вы всех нас под монастырь подведёте. Нам никак нельзя привлекать к себе внимания - тут ведь и британские спецслужбы действуют, и американские. Да и Бразилия с Аргентиной присматривают за делами на Уругвайщине. Мы потому до сих пор на свободе, что ведём себя тихо и неприметно.
- Всё намного хуже, пап, - печально вздохнула Оля. - Мы еще и во время проверки навыков пилотирования отметились. Причем особенно странно вёл себя пилот...
- Дон Педро из Бразилии, где много диких обезьян, - подхватил я, - уверенно опознал встреченную подводную лодку, как немецкую, хотя видел её на протяжении буквально пары секунд в погрузившемся на десяток метров положении и сверху продольно. Крайне неудобный для идентификации ракурс.
- Ну-ка, добавьте подробностей, - подключилась мама.
Разумеется, мы всё рассказали.
- В Бразилии очень велико американское влияние, - заметил папа. - И испаноговорящий американец - не такая уж редкость, если он из мест на границе с Мексикой. Но "Белая лошадь" - сорт виски больше характерный для англичан. Опять же восторг по поводу утопления субмарины тоже говорит в пользу британской ориентации -птенцы адмирала Деница ужасно их огорчают.
- Этих "птенцов" с радостью придушили бы в любой из стран восточного побережья Южной Америки, - заметила мама. - Разбой в Южной Атлантике всем не в радость.
- В этих же странах немало эмигрантов из Германии, - вспомнил я. - Есть даже эти... диаспоры. Или землячества, если не умничать. Так что присутствие спецслужб Третьего Рейха тоже возможно.
- Вот. И в этой неоднозначной обстановке вы привлекаете внимание к тихим беженцам, которые мирно зарабатывают себе на скромную жизнь, приютившись под крылышком пожилого белоэмигранта, - печально улыбнулся папа. - Придётся сделать предупредительный ход - мы очень рассердились на дочку и её жениха, отказали им от дома и сняли с иждивения.
- То есть мы должны отсюда съехать и устроиться отдельно, самостоятельно зарабатывая себе на жизнь, - довела мысль до конца Оля.- Для окружающих - между нами ссора из-за недостойного поведения отпрысков.
Все дружно кивнули. Мама смахнула слезинку, а мы с так и не разобранными чемоданами встали и пошли, куда глаза глядят.
Сразу повернули в сторону, противоположную городу - на квартиру в центральной части у нас не хватило бы денег, а окраины не слишком привлекательны - много нищеты, которая нервирует. В пригороде и просторней, и народ не такой замурзанный. Да и как-то все при деле. Чуть погодя, сообразили, что ноги несут нас в сторону аэродрома. Поспрашиваем, не сдаёт ли кто комнату. Опять же дорога в сторону центральной части Монтевидео отсюда благоустроенная - удобно будет добираться на работу. На шибко богатые заработки нам, пожалуй, рассчитывать не стоит - пусть и невелика в эти поры безработица, но всё равно присутствует. Так что на тёплые места и без нас желающих достаточно. А женщины вообще используются исключительно в сфере обслуживания - официантки, уборщицы, базарные торговки.
Особо радужных перспектив нам не светило. Или я мог заделаться кустарём - зажигалки, например, клепать. А Ольга - швеёй-надомницей. Лифчики-то она сама себе шила ещё в фашистском тылу. А тут на швейной машинке наверняка управится лучше.
Так, рассуждая о ближайших перспективах, мы неспешно шли по обочине, пока нас не догнал наёмный экипаж:
- Дон Хуан! Донья Хельга! Вы всё ещё не добрались до дома! Садитесь, я с удовольствием разделю с вами остаток пути, - приветливо замахал нам рукой аргентинец Хорхе Орейра. Тот самый "идальго", что недавно выводил нас на чистую воду.
Мы, не кобенясь, устроились в коляске и пожаловались на то, что нас прогнали из дома за хулиганство. Наш спутник, до этого момента выглядевший просто дружелюбным, вдруг развеселился и сказал, что непременно представит нас своему брату. И сделал загадочное лицо.
