– Дома я часто ее читала. Там все твои любимые штучки: приключения, карты…
– И грустная концовка, – добавила я.
– И это тоже.
Стекло снова хрустнуло, и на этот раз Люпе не успела меня остановить. Ближе к верху, там, где оно было толще всего, прошла трещина. Пламя уже лизало щель, и стекло вспухало пузырем.
Оторвавшись друг от дружки, мы откатились назад. Огонь не проник еще внутрь, но стекло слоилось, и целые полосы соскальзывали, пузырясь, в бурлящее озеро на дне.
Я отступила к противоположной стене пещеры, и тут что-то укололо меня в голову.
– Ууу! – Я машинально коснулась ушибленного места, а когда опустила руку, то заметила на пальцах кровь.
Люпе попыталась остановить ее рукавом собственного платья.
– Что случилось?
– Ударилась головой.
– Обо что?
Я вытащила из-за пояса щепку-светлячок и поднесла к стене.
Выступ напоминал неровной формы камень, но когда я посветила на него, он тускло блеснул в ответ.
Это был не камень, а металл.
Глава 23
– Не может быть… – пробормотала я. – Меч Аринты? Нет…
Но ничем другим это быть не могло. Меч заржавел, но, присмотревшись, я поняла, что метки и зарубки на его поверхности представляют собой некую гравировку. А если так, и если я права насчет того, что по другую сторону этого камня находится море, то…
Только море может одолеть огненного демона.
Это был наш последний шанс, подарок, переданный через тысячу лет. Я же сама сказала, что стекло – это расплавленный песок. А раз так, то мы находились под берегом, может быть, даже неподалеку от Громеры. И в том грохоте звучали не только стихии ветра и огня, но и прежде всего – воды…
Я коснулась пальцами меча. Металл был горячий, клинок тупой, но через кожу в меня хлынул поток энергии. Сердце заколотилось в груди. Я попыталась взяться за рукоятку, но только обожгла ладони. Пришлось обернуть ее туникой и попробовать еще раз. И все равно ничего не получалось. Я крутила и так и этак, но меч сидел крепко, камень не отпускал, и в конце концов Люпе осторожно тронула меня за плечо.
Боевой дух вылетел из меня, как воздух из шарика. Жгучие слезы подступили к глазам.
– Ты права, – с горечью сказала я. – Я – не она.
– Но меч здесь! – воскликнула Люпе, заключая меня в объятия. – Он настоящий. Это все не выдумка.
Я шмыгнула носом. Так ошибиться! А ведь была уверена, что меч предназначен мне.
Позади нас снова затрещало стекло. Волна жара хлынула в пещеру. Щель вверху раскрылась, и в дыру, пока еще маленькую, прорывались языки пламени.
Я повернулась к Люпе, но она уже взялась за рукоятку. Кожа мгновенно вздулась, запахло горелым.
– Не надо! Остановись! – я попыталась оторвать ее обожженную руку от меча, но она оттолкнула меня. – Надо, Иза! Мой долг – искупить вину…
– За что?
– За то, что совершил отец.
– Не понимаю, – я шагнула к ней, но она отступила, дрожа, пылая гневом.
– Мой отец все знал. Не верил, но знал о Йоти.
Я уставилась на нее недоуменно.
– Так сказано в письме, – Люпе сжала пальцы, и ногти впились в ладонь, с которой уже слезала кожа. – Он потому и попал сюда. Убил своего отца, и его отправили сюда в наказание.
– За искуплением, – пробормотала я, но Люпе не услышала.
– Он должен был всем помочь. Помочь людям спастись от Йоти, но вместо этого захватил власть. Он был нехороший, испорченный, как ты и сказала.
– Но ты же ни в чем не виновата, – пробормотала я, пытаясь разобраться в том, что говорит подруга. Губернатор знал, что Йоти не миф? Но прежде чем я успела спросить, Люпе снова ухватилась за рукоятку, и металл зашипел в ее пальцах.
– Не надо!
Я бросилась к ней, но вдруг…
– Получается!
Меч подался… повернулся…
Сила, давившая на него тысячу лет, отступила в один момент, хотя сам этот момент четко разделился на отдельные мгновения, навечно отпечатавшиеся в моей памяти.
К одному шипению – ладоней Люпе на рукоятке меча – добавилось другое.
Из дыры в потолке ударила струйка воды.
Струйка превратилась в стремительный поток.
Ровно в тот миг, когда огонь, разломив с оглушающим грохотом стекло, ворвался в пещеру, вода устремилась ему навстречу. И мы рухнули под весом моря.
Не знаю как, но мы удержались вместе.
Мир перевернулся не только с ног на голову, но и с бока на бок. Земля разрывалась. Я держалась за Люпе – или она держалась за меня? – и сила океана погружала нас все глубже и глубже.
Мы тонули. Грохотало в голове. Глаза лезли из орбит. Дыхание выдавливалось из груди.
Вода, чья сила наконец нашла выход, неслась по тысячелетнему лабиринту Йоти, сметая все на своем пути, увлекая нас, и все, что я могла, – это держать и не выпускать руку Люпе. Она была моим единственным якорем.
Так же внезапно, как вывернулся наизнанку, мир встал на место.
Меня вынесло на поверхность, и я всплыла, ударившись головой о камень, сплевывая воду и кровь. Язык болел в том месте, где я его прикусила. Люпе вынырнула рядом. Что-то тянуло мою руку вверх, и лишь теперь мне стало понятно, что это была щепка-светлячок. Она покачивалась на поверхности, как лодка моего прапрадеда Риоссе.
Я подтянула Люпе, и она тоже ухватилась за щепку. Вцепившись в нее и друг в дружку, мы плыли по одному из составлявших лабиринт туннелей. Ни тибиценов, ни Йоти, ни пламени видно не было – их поглотил океан.
Что-то ухватило нас за ноги и потянуло вниз, и в то же время щепка-светлячок удерживала нас на поверхности. Я стиснула зубы, а некая сила выворачивала мои ноги так, что, казалось, лодыжки не выдержат и сломаются.
Нас увлекло в высокую пещеру. Ноги скреблись о камни. Я вскрикнула от боли, и Люпе ударила меня по голени. Я ощутила какое-то странное сопротивление, потом услышала глухой звук, какой бывает, когда раскалывается глиняный горшок, и течение чуточку ослабло.
– Ты как?
Люпе устало посмотрела на меня и, хлебнув воды, закашлялась так, что едва не выпустила щепку.
– Держись! – Я схватила ее за руки и, торопливо оглядевшись, заметила в темноте, в нескольких метрах от нас, небольшой просвет.
Отверстие.
Я закричала от радости и тут же проглотила полный рот соленой воды.
