Про альма, который зачем-то вздумал интересоваться моей скромной и малозначительной персоной, я даже заикаться не стала. Равно как и про нож, недавно едва не отправивший меня во Мрак вековечный. И то - проблемы это только мои. Дай-то боги, чтобы хотя бы Торина не коснулось. Кстати, о Торине…
- Цвертина, а бывают вещие сны?
- Разумеется,- ничуть не удивилась магиня.- И, как правило, снятся они тем, кто так или иначе связан с чародейством. Среди магов даже определенная категория сновидцев есть, которые по подобным предсказаниям будущего специализируются. Если наесться определенных трав и грибов, можно "спровоцировать" вещее сновидение и хорошо его запомнить. А что?
- Да так… - неопределенно отозвалась я, пытаясь в подробностях припомнить ту чушь, которая привиделась мне в первую ночевку в графском поместье. Что-то там про Торина и доспехи было, поэтому я и вскинулась так, когда про турнир услышала. Видать, сновидение-то начинает если не сбываться, то хотя бы активно напоминать о себе. Грибов я, правда, тогда не ела, но ведь, судя по всему, они и не обязательны. А может, никакой это и не вещий сон, а обычная ерунда, привидевшаяся под впечатлением оригинально проведенного вечера.
А как твои магические изыскания? - после секундной паузы спросила я, с одной стороны, стремясь уйти от обсуждения неприятной темы, а с другой - отдавая долг вежливости неизменно заботливой и помогающей мне Цвертине. Девушка и впрямь очень оживилась, вскочила и потянула меня в полуподвальную лабораторию, дабы во всей красе продемонстрировать новинки своих исследований и опытов. Среди чудодеев, как, впрочем, и в любой среде, существует жесткая конкуренция, постоянное соперничество и, чего греха таить, воровство идей и откровенный плагиат. Даже пословицу на эту тему придумали: кто первый украл, тот и автор. Поэтому неудивительно, что до получения лицензии (которую удавалось выбить далеко не всегда) маги всячески оберегали и прятали свои изобретения, не решаясь представить их широкой общественности, дабы какой-нибудь ловкач не присвоил результаты их трудов.
Для Цвертины все люди делились на три категории: маги, немагическое население и пара человек вроде меня - которые и подколдовывают вроде бы, но на кустарном, непрофессиональном уровне. К первым она относилась настороженно и недоверчиво, вторых, кажется, слегка презирала, а вoт с третьими болтала с огромным наслаждением, зная, что ее идеи, хоть и будут поняты, не окажутся украденными или скопированными. Поэтому разговоры на тему магии были той неизбежной платой, которую взимают друзья с каждого человека.
Я уселась на кушетку в лаборатории, на всякий случай поджала под себя ноги и отдалась бездумному созерцанию чудес, которые мне демонстрировала преисполненная трудового энтузиазма магиня. Слабые познания в чародействе позволяли мне время от времени вставлять приличествующие случаю комментарии и вопросы, после которых Цвертина расцветала еще больше и принималась щебетать еще оживленнее. Я покорно кивала головой, на всякий случай присматриваясь к очередным чудесам и прикидывая, что можно выпросить у магини на пробу или вечное пользование. Отсутствие лицензии, то есть официального свидетельства совета архимагов, удостоверяющего, что данное произведение магического таланта полностью безопасно и может быть использовано людьми, не останавливало меня ни в коей мере - я уже давно убедилась, что еще не обнародованные изобретения Цвертины намного безвреднее и безобиднее некоторых лицензированных заклинаний.
- Замечательно! Надо же, и отпечатка ауры не несет… Вот никогда бы не подумала… И как ты сумела так ловко расставить все акценты? А энергии много берет? - рассеянно издавала я удивленные и восхищенные возгласы, попутно рассматривая лабораторию и поражаясь, как вообще-то взбалмошная и рассеянная магиня ухитряется сохранять в своем рабочем помещении прямо-таки маниакальный порядок. Какие-то баночки, скляночки, пузыречки, сосудики и мисочки выстроились по росту, как солдаты на параде, ими предводительствовали две огромные реторты и длинноногий штатив, похожий на печального, сильно исхудавшего журавля. На небольшой полочке над столом в красивом порядке были разложены камушки, начиная от небольших, подозрительно напоминающих алмазы, и заканчивая солидными, откровенно смахивающими на булыжники. На полках высоченного шкафа темного дерева теснились фолианты и гримуары, в углу высилась мраморная статуя обнаженной девушки с отбитым носом и несколькими трещинами на ногах. Вообще, в лаборатории непонятных и явно неуместных предметов хватало: были там и огромные крестьянские вилы, и медный таз для варки варенья, висящий на вбитом в стену крюке, и кружевные занавески, невесть почему драпирующие не окна, а шкаф, и чей-то череп, судя по голубовато-серому цвету костей и внушительным клыкам - эльфийский, и корзина с душистой желтобокой антоновкой, и несколько сотен разноцветных и разноразмерных мешочков, пахнущих сухими травами, и огромная глиняная миска с оригинальной коллекцией чьих-то мелких хрящей, и небрежно валяющееся на углу стола жемчужное ожерелье, и большая подшивка "Последних магических известий", и скелет хамуна на мраморной подставке, и уйма чего-то еще странного, завораживающего, поразительным образом вписывающегося в общий антураж лаборатории.
- А вот это, думаю, тебе особенно понравится. Смотри, какая прелесть! - Цвертина, на секунду отвлекшаяся от вдохновенного плетения сложной цепочки пассов, протянула руку к полочке с камнями и бросила мне какой-то странный предмет размером с лесной орех. Умом-то я понимала, что ничего опасного для жизни мне магиня не подсунет, по крайней мере без предварительного предупреждения, но все-таки отшатнулась и даже взвизгнула слегка, когда странная штуковина приземлилась мне на колени.
Паучок показался трогательно настоящим, будто был сделан не из серебра, агата и жемчужины, изображающей брюшко, а из нормальной плоти, сильно посветлевшей шкурки и всего, что находится под ней. Казалось, дунь в его сторону - и он побежит или выпустит ниточку клейкой паутины и полетит, спасая свою восьминогую жизнь от огромного по сравнению с ним агрессора. Черные агатовые глазки слегка поблескивали в свете многочисленных светильников, лапки были согнуты по-разному, словно паучок просто замер на мгновение, с любопытством приглядываясь и прислушиваясь к окружающему миру. Крохотные жвала были выплавлены с изумительным искусством, казалось, они только и ждут момента, чтобы вцепиться в жертву. И даже волоски на ногах и тельце смотрелись настоящими. К подбрюшью крепилась маленькая булавочка.
Брошка.
- Восхитительно! И что он умеет? - с искренним восторгом покачивая на ладони паучка, поинтересовалась я у магини, приостановившей наглядную демонстрацию какого-то сложного заклинания и с удовольствием наблюдающей за моей реакцией. То, что брошка не просто украшение, я не сомневалась - уж кто-кто, а Цвертина не из тех, кто подсовывает подругам обычные побрякушки.
- Только не пугайся,- честно предупредила девушка, плавным движением отбрасывая за плечи свою роскошную, сияющую медно-солнечную гриву и закрывая глаза. Видимо, она сгенерировала какое-то заклинание, а то и просто подтолкнула брошку на моей ладони обычным импульсом, но паук вдруг зашевелился, деловито пробежал по моим пальцам и свалился прямо на пол, после чего отряхнулся, как выбравшаяся из воды собака, и деловито засеменил к своей создательнице.
