Прежде чем недовольный людской поток увлек его дальше по трубе в сторону пугающей цепочки стеклянных будок, Санчес успел заметить, как милиционер жестом пригласил человека в черной рубашке пройти с ним. Человек отдернул руку и сделал шаг в сторону сидящей на чемоданах женщины. Пограничники оживились и вмиг образовали плотное кольцо вокруг этого человека, а второй милиционер схватил его за плечо…
Отстояв длинную очередь, то и дело пропуская вперед многочисленных мам с детьми, Санчес наконец увидел свое бледное отражение в стекле паспортного контроля. «Не обошлось», – подумал он, когда безразличная девушка в форме, долго рассматривая его паспорт и сверяясь с компьютером, невыразительным голосом произнесла: «Минуточку…»
Санчес был на удивление спокоен. Сейчас его тревожил единственный вопрос – нужно было сухофрукты и теплые вещи положить в ручную кладь вместо компьютера, к которому за всю дорогу он так и не притронулся… И вряд ли теперь скоро притронется.
Подошел мужчина в фуражке. Санчесу вдруг показалось, что этот же мужчина был одним из собеседников «Тимура».
«Неужели мне придется сидеть с ним вместе в кутузке здесь, в аэропорту?» – вдруг представил Санчес. Эта мысль его пугала даже больше, чем сам факт ареста.
Мужчина взял у девушки паспорт и пристально посмотрел на Санчеса из-под низко опущенного козырька. Девушка что-то тихо произнесла, показав взглядом на экран компьютера. Он мельком посмотрел, кивнул. Спросил, обращаясь к Санчесу:
– Из «Шереметьево» вылетали?
Санчес заморгал. Он озадаченно подумал, что даже не знает, через какой аэропорт брат спешно эвакуировал его из города…
Мужчина молча вернул девушке паспорт, козырнул Санчесу и вышел. Через секунду паспорт со штампом въезда лежал на стойке, загорелась зеленая стрелка. Санчес смотрел на паспорт и не мог справиться с нервным тиком.
– Проходите уже! – прикрикнула на него раздраженно девушка и нетерпеливо хлопнула ладонью по стойке, подзывая следующего пассажира из очереди.
Снова 555
Санчес неспешно подходил к проходной НИИ ПСУ, расшвыривая ногами жухлые листья. Торопиться было некуда. Напрасно он мечтал о свежести августовских ливней. Москва задыхалась, плавилась и билась в агонии от ужасающей жары под прессом невиданного в этих местах мощного антициклона. Мерзко чадили торфяники, по всей Центральной России пылали леса. Пресса захлебывалась восхищенными материалами о героических усилиях властей, служб спасения и тысяч добровольцев. Интернет бился в злобной истерике по поводу некомпетентности и безразличия героев этих публикаций. Непонятно, кому природа подыгрывала больше, но обитатели московских офисов, похоже, научились адаптироваться к любым невзгодам. Тот, кто не смог скрыться от жары где-нибудь у теплых морей, продавал собратьям по несчастью дизайнерские защитные маски или оттачивал остроумие в твиттерах.
Пропуск Санчеса в здание института был еще действующим. В конце концов, он до сих пор числился младшим научным сотрудником 34-й лаборатории! «Думаю, можно уже просить повышение – до научного сотрудника… После всего-то», – подумал он, злорадно усмехнувшись все той же вредной бабке-вахтерше у новомодной электронной вертушки на входе.
Офис TS Computers был закрыт на ключ и опечатан. Вокруг валялись тонкие полоски бумаги из шредера, комки липкой оберточной ленты. В углу у входа возвышалась гора пустых коробок из-под компьютерной техники. Санчес обошел все вокруг. Служебный коридор, по которому можно было пройти в помещение Lab34, минуя ресепшн родительской компании, тоже был заперт. Этого постоянно требовала охрана института, но программисты вечно игнорировали эти требования и днем оставляли дверь чуть прикрытой, чтобы сократить путь в курилку.
Санчес поднялся на пятый этаж. Стеклянная дверь в комнату 555 была закрыта, но через нее пробивался электрический свет. Кто там теперь обитает? Санчес решил не беспокоить незнакомых людей или не пугать тетушек, если они там. Он прошел дальше по коридору, туда, где Димыч выделил место Грише и его неожиданно разросшейся команде по разработке «ИРЫ», когда та переехала из квартиры Санчеса, став главной гордостью и надеждой компании.
Комната была открыта, но в ней были только пустые столы и разбросанные бумаги. В углу у окна за единственным компьютером сидел незнакомый парень. На стене все так же висела ученическая меловая доска, которую в свое время так любил Гриша. На ней под неаккуратными торопливыми меловыми разводами еще угадывалась схема развертывания «Большого аквариума». Санчес улыбнулся, увидев знак вопроса на том модуле, над которым сам бился неделями без секретного ключа Гриши.
– Здесь Lab34 сидит?
– Съехали на прошлой неделе…
Незнакомец поднял глаза и подозрительно спросил:
– А вы по какому вопросу?
– Просто знакомого искал, Дмитрия Конова. Он здесь работал.
Парень потерял к нему интерес и уткнулся в компьютер.
– Посмотрите у него в лаборатории, может, он там…
«Ничего себе, у него в лаборатории…» – думал Санчес, возвращаясь по темному коридору. Еще из-под лестницы, выходя на свет из темного проема, он заметил знакомую высокую фигуру своего бывшего компаньона. Димыч спокойно, негромко с кем-то разговаривал, скрестив руки на груди и стоя лицом к коридору, откуда выходил Санчес. Увидев старого друга, он оборвал свою речь на полуслове. Его собеседник обернулся, проследив за напряженным взглядом Димыча. Точнее, это была собеседница. Санчес оторопел – на него смотрели удивленные широко распахнутые глаза Аяны. Она стояла перед ним в длинном тонком фиолетовом платье. Через секунду, привыкнув к яркому свету, Санчес уже не мог оторвать глаз от тонких изящных контуров, которые платье даже не пыталось скрыть.
Он растерянно остановился, не дойдя до них всего нескольких шагов. Все его самообладание, которое он так долго репетировал и оттачивал перед зеркалом, рассыпалось по полу, шумно и обидно, как карандаши из незакрытой упаковки в руках неопытной молодой секретарши.
Он долго представлял себе встречу с Димычем. Жесткие вопросы. Хлесткие факты.
Речь для Аяны – пусть менее продуманная и структурированная – тоже была в целом готова и понятна. Главное – твердость и уверенность в себе. Чтобы она увидела его приверженность жизненным идеалам, стойкость и целеустремленность. Такую женщину, как Аяна, не берут кавалерийским наскоком, пусть даже самым отчаянным, отважным и увлекательным. Ее нужно зажечь, как плазму, удерживая в магнитном поле достаточно долго, чтобы началась необратимая цепная реакция. Это значит, что на первой встрече ее нужно заинтриговать, дать почувствовать свой интерес, но при этом оставить много едва приоткрытых дверей, чтобы она захотела войти в каждую из них, чтобы женское любопытство перебороло надменность красоты. Санчес готовил эти двери, репетировал темы для разговора. Никаких чувств, упаси фаервол! Только увлекательные и интригующие факты, захватывающие приключения героя…
Где теперь все это? Санчес был готов ко встрече с каждым из них… Но по отдельности. Увидеть их так, вместе, улыбающихся, у входа в офис Димыча, было невыносимо больно. После встречи с отцом Аяны у Санчеса возникло ощущение, что они расстались. Видно, папа что-то напутал. Или соврал. Или Аяна ему соврала. Причин может быть множество, но они неважны. Важен сам факт – Аяна заехала к Димычу в обеденный перерыв, как ни в чем не бывало, пригласить на обед или в кино, уговорить вырваться пораньше, сбежав от проблем, которые в последнее время постоянно преследуют его. Так поступила бы любая настоящая женщина по отношению к своему любимому мужчине…
