Но как только они оставались наедине, она замыкалась, мгновенно наращивала дистанцию, выстраивала незримый барьер. Она боялась сильных рук Димыча, сторонилась его горячих губ, не подпуская его даже к тем местам, которые любая просвещенная девушка уже давно не считает интимными.
– Ты слишком редко ездишь в метро… – говорил ей Димыч, обнимая за талию и пытаясь поцеловать. – Там эти места, например (он медленно опускал руки вдоль ее тела), соприкасаются с таким количеством людей, что должны уже давно потерять чувствительность к мужским прикосновениям.
– Поэтому я и не езжу в метро. – Она со смехом отводила его руки и возвращала обратно.
Аяна сопротивлялась без омерзения или неприязни, наоборот, любовь и внимание Димыча льстили ей, кружили голову, разгоняли кровь. Она уважала его желания, тактично проявляя все допустимые и необходимые знаки внимания. Сама звонила и звала на тусовки. Писала «я соскучилась» и называла «милый». Но глухая телесная оборона не ослабевала ни на секунду.
Несколько раз Димыч отступал, демонстративно делая вид, что ему вовсе не нужен интимный контакт со своей девушкой, что он готов ждать годами, если потребуется, пока она будет готова. Тогда она начинала другую игру – манила взглядом, провоцировала и завлекала, как будто тренируясь в использовании своего огромного женского потенциала, не понимая до конца собственных возможностей и пределов своего обаяния. Может быть, Аяна даже не осознавала, насколько такая любовь разъедает изнутри этого сильного и взрослого мужчину.
Димыч тут же хватал наживку, как глупый карась в подмосковном искусственном пруду, не выдерживал и осуществлял очередной, еще более яростный натиск. Она чуть поддавалась, дышала тяжело, краснела и возбуждалась, но как только руки Димыча переходили незримую, одной только ей известную границу на ее теле, она каменела, становилась холоднее льда. И после этого Димычу никак не удавалось смягчить ее жесткий и колючий взгляд. За долгие месяцы зимы и весны он отвоевал и освоил только несколько сантиметров новой территории в глубине ее обороны.
– Эй! Это нечестно! Я протестую! – в шутку кричал он, пробираясь пальцами вдоль загорелых бедер под легкую шелковую юбку. – Это уже моя территория, честно завоеванная! Здесь еще в прошлую кампанию моя изможденная армия разбивала лагерь на пути своего позорного отступления…
Аяна смеялась, мотая головой так, что длинные волосы били Димыча по лицу. Он хватал их зубами и рычал, наваливаясь телом и прижимая ее ладони к одеялу, на котором они валялись в парке. В последний момент она вырывалась из-под него или, наоборот, в порыве озорства сталкивала Димыча в траву неожиданно сильно, упершись ему коленом в грудь. Падая, он видел под сбившейся юбкой ее белые трусики – и стонал в бессильной тоске.
Несколько раз Димыч пытался завести с ней разговор по душам и научно объяснить, что мужчина не может столько времени существовать без секса, что слишком длительное томление может привести к пересыханию чувств. В его арсенале имелось несколько качественных заготовок, которые надежно срабатывали в отношениях с другими девушками и на значительно более ранних этапах знакомства.
Но, увы, в ответ он получал только ледяной непонимающий взгляд Аяны, как будто предлагал Снежной Королеве сняться в порно. Брезгливо поджимая губы, она насмешливо отвечала, что ее невинная любовь не является предметом торга. Димыч может ее получить, если захочет. Если ему хватит терпения. Если он готов отличить бриллиант от блестящих силиконовых пустышек.
Чтобы совсем не слететь с катушек, Димыч встречался с другими девушками. Редко и с неимоверными предосторожностями, чтобы это не дошло до слуха Аяны. Димыч никогда бы не простил себе, если бы она бросила его из-за того, что у него просто не хватило силы воли выдержать испытание. На таких тайных свиданиях он приводил своих бывших подружек, не обремененных моральными заморочками, в полное исступление своей неистовой сексуальной энергией, сжимая их в объятиях до боли и синяков…
Вот почему, приходя утром на работу – невыспавшимся и задумчивым, с тоскливым и хмурым лицом, напоминающим интерфейс программы по бухгалтерскому учету, – он раздражался и бесился при виде нахальной, самодовольной и жизнерадостной физиономии Санчеса…
«Поразительно, что именно Аяна познакомила Полину с Санчесом! Зараза. Лучше бы она меня знакомила с такими подружками. Санчес даже не знает, с какой стороны на такую кобылку седло надевать», – всякий раз досадливо ломал карандаши Димыч, когда Полина заходила за Санчесом в офис. В облегающей маечке на бретельках, с выпирающими крупными сосками на правильных крепких грудках, она выглядела античной богиней, по мнению всей мужской части офиса. Аяна в своей надменной строгости такого впечатления не производила.
Первое появление Полины в офисе Lab34 отпечаталось в памяти Санчеса на всю оставшуюся жизнь. Один взмах ее ресниц заставил Гришу сорваться с места за стаканом воды. Роби, столкнувшись с ней в коридоре, картинно схватился за сердце и начал тыкать смущенного Санчеса пальцем в грудь. Лена обменялась с Полиной чисто женским взглядом. Так смотрят друг на друга модели, представляющие противоборствующие дома моды и столкнувшиеся у выхода на подиум. Прическа. Макияж. Платье. Сумка. Ноги. Туфли. Но уже через пятнадцать минут Санчес с чисто мужским облегчением застал их обменивающимися номерами мобильных телефонов. Василий смотрел издалека, прятался за экраном своего ноутбука, не решаясь подойти или не желая смущать друга вниманием к его девушке. Только на выходе, обнимая Полину за талию, Санчес обернулся и перехватил его тоскливый взгляд, устремленный на узкую коротенькую юбку девушки. В этот момент Василий был похож на щенка, который недавно был посажен на тяжелую цепь и все никак не свыкнется с ней.
«Неужели женщины постоянно испытывают на себе подобные взгляды… Интересно, что они при этом чувствуют?» – думал Санчес, и рука его из самодовольного бахвальства поползла вниз по талии своей подруги.
Полина тоже обернулась, но взгляд ее был устремлен на Димыча. Она была заинтригована и смущена – он оказался единственным из присутствующих мужчин, кто не проявил никаких признаков волнения под воздействием ее магических чар.
Димыч поймал и выдержал ее взгляд. Он безошибочно определил в нем огоньки, которые при прочих равных подняли бы в его сознании флажок «Внимание!». Но сейчас он проигнорировал флажок, отогнав прочь подобные мысли, и так перегретые в ту минуту до опасного предела уровнем тестостерона в их офисе. И не столько потому, что Полина – девушка его лучшего друга, в которую тот влюблен без памяти. А в основном потому, что Полина – подружка Аяны, в которую он сам влюблен…
«Держись, мой многострадальный стойкий оловянный солдатик. Будет и на нашей улице праздник…» – сказал себе Димыч и снова погрузился в работу.
«Бедненький… Аяна его совсем задрессировала», – подумала Полина, выходя из офиса.
Прогулка на кораблике
– Как у тебя? Все еще ни-ни?
Аяна отрицательно качнула головой, не отрываясь взглядом от проплывающего мимо берега.
