Карр стал столь популярен, что рассказом о нем открывалась вышедшая в 1972 году в издательстве Playboy Press (!) книга «Молодые миллионеры» («Young Millionaires») Лоренса Армора (Lawrence Armour) [Armour 1972].
Инвестиционной политикой Карра были вложения в так называемый «зарождающийся рост» (emerging growth) – компании с высокими ожидаемыми в будущем темпами роста прибыли, хорошим управлением и низким P/E. Но больше всего Карр любил инвестиции в letter stocks, что можно перевести как расписки на акции (предлагаемый российскими словарями перевод «акции-письма» мне не нравится). На инвестиционном жаргоне так называются ценные бумаги, которые продаются без регистрации их выпуска в Комиссии по ценным бумагам и биржам США, а потому не могут в течение определенного времени торговаться на рынке. Но их можно перепродать так называемым квалифицированным инвесторам, что Карр и делал. Разумеется, ограниченность обращения влияет на ликвидность расписок. А неликвидные бумаги более остро реагируют на падающий рынок, чем «голубые фишки», они даже могут прекратить торговаться вовсе. Кроме того, Карр вкладывался и в небольшие компании. Эти тоже в кризис теряют ликвидность и больше падают в цене, чем «фишки».
На этом Карр и погорел. В 1970 году фонд Карра вдруг занял 339-е место из 379 в рейтинге доходности взаимных фондов. Здесь подоспел и скандал. Enterprise был временно закрыт Комиссией по ценным бумагам США из-за подозрений в нелегитимной торговле расписками на акции. Вчерашнего звездного мальчика Карра попросили из фонда уйти. Управляющий оставил после себя такой хаос в делах, что долго не могли разобраться. Фонд вновь открылся только в 1972 году. Под руководством нового менеджера.
Уйдя из Enterprise, Карр продолжал некоторое время управлять активами частных клиентов. Investor Overseas Services (OIS), в которой он был одним из основателей, получила в управление 100 млн долларов. Другим учредителем OIS был некто Джон Пульман (John Pullman) – как выражается пресса, «уважаемый член генуэзской преступной группировки». В отношении деятелей, связанных с этой компанией, проводилось расследование. Формально Карр оказался чист, но, как говорится, «осадок остался». О том, что стало с миллионами под его управлением, история умалчивает. Думаю, что если они были потеряны, то вкладчики не судились.
В 1974 году Карр также был приглашен возглавить базировавшуюся в Калифорнии проблемную страховую компанию First Executive Insurance, специализировавшуюся на страховании жизни. Компания была убыточной и находилась на грани дефолта по кредиту в 15 млн долларов. Карр вложил в нее собственные деньги, реструктурировал проблемный займ и получил кресло генерального директора. Под руководством Карра First Executive превратилась в быстрорастущую компанию. Карр обратился за финансированием к Майклу Милкену – знаменитому банкиру из инвестиционного банка Drexel Burnham Lambert, поднимавшему долговое финансирование через выпуск «мусорных» облигаций, пионером размещения которых он был. Милкен также работал в Калифорнии. Карр стал важной фигурой в игре Милкена: он покупал «мусорные» облигации из выпусков, размещавшихся Милкеном, а также выпускал свои, инновационные для того времени бумаги – аннуитеты с отложенным платежом (Single Payment Deferred Annuities, или, сокращенно, SPDA) и др. Карр превратил First Executive в схему Понци, то есть финансовую пирамиду. Она стала самой крупной подставной компанией в схеме Милкена
[29] и, по некоторым данным, имела самый крупный портфель «мусорных» облигаций в мире! Когда в 1990 году рынок «мусорных» облигаций рухнул, зашаталась и First Executive. Страхователи жизни в массовом порядке стали разрывать контракты, боясь, что компания обанкротится и не выполнит своих обязательств. В 1991 году First Executive подала на банкротство.
Фред Мейтс
Бывший школьный учитель, а затем аналитик и брокер по акциям, Мейтс зарегистрировал свой фонд в июне 1967 года. Его капитал составил всего 700 тыс. долларов. Мейтс заявил, что его цель – «сделать бедных богаче», и назначил минимальный инвестиционный взнос в размере 50 долларов. Фреду Мейтсу было тогда 34. Имея, как и Цаи, толику экстравагантности, он управлял фондом из офиса, который называл кибуцем. Работала у Мейтса в основном молодежь, и своих сотрудников он величал детьми цветов. Это дань движению хиппи: ведь именно они так себя именовали. Журнал Time подметил, что у Мейтса на стене офиса висел лозунг «Сначала инвестируй, а потом расследуй» («Invest, then Investigate»), что выражало его чрезвычайную уверенность в себе [Mates Checked 1969]. Мейтс регулярно рассказывал инвесторам, что его фонд «имеет лучшие показатели доходности среди всех американских инвестиционных компаний» [SEC Proccedings… 1970, p. 255], и добивался всеми способами – легитимными и нелегитимными, – чтобы это действительно было так.
Фонд Мейтса был относительно небольшим – 32 млн долларов на конец 1968 года. Но пайщиков было изрядное количество – 3000 человек. За 1968 год активы фонда в расчете на один пай выросли в цене на 153% (а с начала работы летом 1967 года – на 172%), но давайте разберемся, что это были за проценты? Не все так просто. Как и Карр, Мейтс вкладывался в расписки на акции (letter stocks). Его основная инвестиционная идея состояла в том, чтобы покупать расписки или акции прямо у эмитента, договариваясь о существенной скидке с рыночной цены в обмен на обязательство не продавать бумаги в течение длительного времени. Сама по себе идея разумная, чем-то похожим занимается и Уоррен Баффетт, но в исполнении Мейтса она не выстрелила. Мейтс действовал еще более рисково, чем Карр: он умудрился вложить львиную долю средств фонда в одну компанию – некую Omega Equities Corp. В Omega находилось более 20% активов фонда по оценочной стоимости, а всего в расписках на акции – 42% [Там же, p. 254]. Тоже проявление уверенности в себе?
Omega была малоизвестной нью-йоркской фирмой, которая несколько лет потихоньку занималась себе недвижимостью, потом о ее деятельности ничего не было слышно. В 1967 году компания сменила название на Omega и в новой инкарнации предстала как конгломерат в сфере индустрии развлечений. Ходили слухи, что она собирается поглотить саму 20th Century-Fox. Инвесторы зашевелились.
В 1969 году фонд Мейтса быстро набирал популярность: новых паев фонда распродавалось на 1 млн долларов в месяц, но в июне Комиссия по ценным бумагам предписала Мейтсу приостановить размещение новых паев на 100 дней. Связано это было с неразберихой в бэк-офисе. Мейтс попросту не успевал оформлять сделки с паями.
В арсенале средств Мейтса для вздувания доходности и увещевания инвесторов о том, что «в Багдаде все спокойно» (то есть доходность достигается за счет гения управляющего, а не рисковых операций), были дезинформация инвесторов о ликвидности бумаг и о долгах фонда и субъективные оценки их балансовой стоимости. Так, Мейтс молчал о том, что он вкладывается в расписки и активы фонда неликвидны. Точнее даже утверждал прямо противоположное – что таких активов в фонде нет. Мейтс активно использовал рычаг: летом 1968 года он занял 7 млн долларов, часть из которых пошла на новые покупки расписок на акции, часть – на выкуп пайщиков, но о том, что фонд залевереджен, Мейтс также не упоминал.
