— Чего? — Кажется, я ухитрился поразить родителя до глубины души.— Ты соображаешь, что несешь? Твоя Ксенон в тюремной камере! Я не имею права допустить ее даже в коридор — это же не шутка, дело может закончиться чудовищной межклановой сварой! Ты что, пойдешь на второй уровень?!
— Пойду! В конце концов, нужно выяснить, что там произошло!
— Ты думаешь, она тебе расскажет?! — хмыкнул родитель, нервно комкая в руках свитки.
— Да! Возможно, Ксенон и не слишком доверяет мне, но она отнюдь не глупа и должна прекрасно понимать всю сложность положения, в которое попала!
— Не сегодня,— спокойно постановил родитель.— Завтра. Сюда начнут съезжаться главы кланов, начнется суматоха, и ты тихонько сходишь. Сам понимаешь, я не могу одобрить подобного поведения, оно может быть расценено как давление на виновную.
— Уже виновную?! Ведь еще ничего не известно! Почему сразу такие жесткие меры?!
— Я ничем не могу тебя утешить,— покачал он головой.— Представь, какой скандал. Невеста убита в замке жениха! Да еще к этому делу причастна вторая, любимая невеста! Ты же знаешь, какие напряженные отношения у нас с Еловой Ветвью. Того и гляди, межклановая война грянет...
Ксенон
Я была в шоке. Какая гениальная подстава! Похоже, я угодила в такую передрягу, из которой мне не выползти никакими кунштюками.
Тюремная камера, куда меня запихнули без особого сопротивления с моей стороны (все равно с двумя десятками эльфов мне не справиться, так был ли смысл расходовать силы зря?!), располагала к философским рассуждениям. Впрочем, ничем другим заниматься в ней и не получилось бы, так как делать было попросту нечего. Меня повязали прямо у тела мертвой Линирэлль, приятно удивившись отсутствию хоть какого-то отпора (я ж не дура с вооруженными эльфами голыми руками воевать). Я была растеряна и напугана. Стража вела себя в высшей степени корректно и даже любезно, вежливо подняла меня на руки и поволокла куда-то, так внимательно вглядываясь в мое лицо, словно собиралась потом писать портрет маслом. Впрочем, один из эльфов одарил меня откровенно настороженным взглядом, и, присмотревшись к нему, я едва не разразилась нервным, истерическим хохотом — это был тот самый офицер, который растаскивал нас с Эло после милого выяснения отношений. Он знал, на что способна в ярости внешне такая скромная и безобидная девушка, поэтому относился ко мне с повышенным вниманием и при первой же возможности привлек к конвоированию моей особы еще десяток эльфов. Увидев, какие силы брошены на мое задержание и сопровождение, я круто зауважала самое себя.
Меня с почетом долго несли по каким-то переходим, галереям и лестницам, потом по длинному коридору с рядом одинаковых дверей и в конце концов аккуратно внесли в одну из камер и усадили на узкие деревянные нары. Кроме них из обстановки присутствовало только кривоватое глиняное ведро с отбитым краем — известно для каких нужд. Очаровательно! Захлопнулись двери, лязгнул замок, и мои пленители двинулись в обратный путь, громко топоча ногами по каменным полам и вслух рассуждая, что теперь со мной сделают, повесят или запытают насмерть. Дивные перспективы.
Маленькое окошечко в двери камеры распахнулось, показалась заинтригованная эльфийская рожа с чуть вздрагивающими от любопытства ушами. Я устало повернула голову на звук.
— Э-э-э... леди, не желаете ли ужин? — поинтересовался эльф, похоже тюремщик, пытливо обозревая камеру и меня, сидящую на нарах.
Впрочем, посмотреть действительно было на что — я как была в вечернем платье и туфлях на шпильках, при высокой прическе и драгоценностях, так и оказалась в тюрьме, и теперь явно выбивалась из общего мрачного антуража своим разряженным видом.
— Нет, спасибо! — отозвалась я, немало удивленная дружелюбным и вежливым обращением.— А скажите, вы не знаете, сколько меня здесь будут держать?
— Мы эльфы маленькие,— охотно ответил тюремщик,— нам никто не докладывает. Но тут уж дело больно важное, так что, думаю, с недельку разбирательства протянутся!
М-да... Интересно, выдержу ли я эту недельку в таких условиях? Впрочем, человек не собака, ко всему привыкает. Будем надеяться на лучшее.
Тюремщик постоял еще немного, но, так и не дождавшись ответной реплики, отошел. Окошко осталось открытым. Интересно, зачем? Чтобы я могла позвать, чуть что, или для удобства наблюдения?
Я посидела на нарах, потом походила, измеряя свои владения. Семь шагов в длину, пять в ширину, не особенно разгуляешься. Я с горькой улыбкой вспомнила огромные комнаты, выделенные для меня Эло. Теперь же мои апартаменты были намного скромнее по размерам и обстановке. Что делать, все в жизни меняется... Я с тоской подумала, что зря вздумала встречаться с Линирэлль, надо было, как только узнала все необходимое, наплеватъ на всех и вся и валить в свой мир. А бедной эльфийке это вообще стоило жизни... Но кому же понадобилось ее убивать? Ведь покушения начались с меня. Перепугать нас двоих можно разве что в темноте и по пьяни. Неужели кому-то так захотелось извести невесту принца, что ему все равно, какая именно из двух поляжет под его ударами?!
Я не знаю, сколько времени просидела, тупо уставившись в стену и пытаясь сообразить, что же произошло. В конце концов мои невеселые размышления прервало появление тюремщика:
— Леди, уже ночь... Не желаете ли лечь спать? Может, погасить свет?
В камере, явно находящейся под землей, окон не было, освещалась она небольшими шариками магического происхождения, развешанными под потолком. Вообще, с того дня, как я полежала на зеркале и вбухала в него уймищу энергии, эльфы стали использовать магию где надо и где не надо, наслаждаясь огромными запасами Силы и бессовестно разбазаривая то, что собрать мне удалось ценой порезанной руки, ужасного испуга и жуткого скандала с Эло.
— Нет, свет оставьте! — всполошилась я, представив, как жутко мне будет в темноте.— А мне не полагается накидки, одеяла или покрывала какого-нибудь?
— Вообще-то нет. — задумчиво протянул тюремщик.
— Славно! Я, того и гляди, просто не проживу эту неделю, отведенную на разбирательства — простужусь насмерть и скончаюсь в конвульсиях! — мрачно предрекла я, краем глаза наблюдал за реакцией.
К счастью, тюремщик оказался на диво совестливым и галантным эльфом, которому была неприятна мысль о мерзнущей рядом девушке. Он быстренько сбегал куда-то и смущенно пропихнул в окошко тоненькое одеяльце. С одного края его слегка попортили мыши, а посередине красовалась небольшая дырка, но мой восторг при виде этого немудреного предмета домашнего обихода был поистине неописуем — в камере было довольно прохладно, и я в открытом шелковом платье уже начала ощутимо подмерзать.
— О, спасибо, спасибо!
— Да не за что, леди, — сконфуженно отозвался эльф.— Я только попрошу вас с утра вернуть его и никому ни словом не упоминать, порядки у нас строгие, а вам все же не положено подобных послаблений.
— Конечно-конечно! — закивала я.— Если я буду еще спать, разбудите меня и заберите одеяло, когда будет нужно!
