— Дивейно означает «кровь дракона». У нас так называют элитное, дорогое красное вино и сорт коллекционных роз, — отозвался эльф, провожая взглядом очередную частичку терзаемой мною ромашки, уносимую легким ветерком назад, к границам Темной Империи.
— А что, неплохо. По крайней мере, оригинально, оценила я. — А что за вино?
— Не знаю, не пробовал, — откликнулся Айлайто. Шерринар в ответ на мой вопросительный взгляд тоже отрицательно потряс головой, а уж к его ученичкам я даже обращаться не стала — малы они еще дорогие вина пить, а если и было такое, то шиш ведь признаются, тем более при своем многоуважаемом наставнике. — А вот розы видел. Очень красивые — темно-темно-бордовые, почти черные, с тоненькой белой каймой по краю лепестка, на длинных стеблях с огромными шипами. И тебе такое имя — Дивейно — очень подходит.
— Почему? — не поняла я, пытаясь представить черную розу с белыми краями, но не слишком в этом преуспевая — одному воображению темной искусницы подобные подвиги оказались не под силу.
— А ты как эти розы — красивая какой-то мрачной, безнадежной, недоброй красотой, — неожиданно поэтично высказался эльф, — Вроде и темная, злая, вечно хмурая и ругающаяся, а в душе все же есть что-то светлое, и оно иногда проскальзывает в твоих речах и поступках. Ну и шипы, конечно: только тронь — и кровь…
Я, не зная, что высказать в ответ на такую потрясающую сентенцию — не разбери-поймешь, то ли светлый эльф мне комплиментов наделал, то ли обхамил от души — только пожала плечами и небрежно отбросила в сторону измочаленный стебелек и желтую серединку многострадальной ромашки.
— Ну и как, любит? — ехидно вопросил доселе молчавший Айрэк.
— Кто любит? — не поняла я, все еще пытаясь сообразить, что наговорил мне Айлайто и стоит ли на него обижаться.
— Тот, на кого ты гадала. — Инната, поддерживая своего женишка, слегка кивнула головой назад, словно стремясь указать на оставшийся на дороге стебелек ромашки. Я сообразила и захохотала:
— Вы что? Неужели думали, что я занимаюсь такой ерундой?! Ну уж нет!
— Отчего же? — недоуменно поинтересовалась девчонка. — Ведь все знают, что гадание на ромашке на любимого — самое верное. Любит, не любит, плюнет, поцелует, к сердцу прижмет, к хмару пошлет…
— Вот уж глупости! Только наивные и легкомысленные светлые могут верить в подобную чушь! — продолжала искренне веселиться я. Впрочем, Ненависть, почувствовав, что хозяйка разбуянилась на ее спине, слегка подпрыгнула, тряхнув зарту и едва не выбросив меня в дорожную пыль. Я поняла намек и поумерила свое веселье, опасаясь, что валерисэн, которая за четыре дня этого путешествия прошла, кажется, больше, чем за все свои два года жизни, обозлится и скинет меня со спины. Она и так не переставала удивлять меня потрясающим терпением и спокойствием — лично я бы в подобной ситуации уже давно взбунтовалась и перекусала всех окружающих, требуя нормального мяса в приличном количестве. А Нена только изредка вздыхает да посвистывает, намекая, что неплохо было бы покормить ее чем-нибудь более существенным, чем убиенные магией и наскоро ощипанные птицы.
Делегация, немало обидевшись на характеристику сверхточного ромашкового гадания и высказывания о бестолковых светлых, дружно надулась и не беспокоила меня провокационными вопросами и предложениями часа три, не меньше.
То, что моя поездка но Светлой Империи будет не самой простой, я подозревала. Но и не предполагала, что настолько! Путешественники (светлые, разумеется) при виде темной искусницы, восседающей верхом на валерисэн, чуть ли не в обморок падали от обуревающих их чувств и эмоций. Не помогала даже вуаль — у меня, как у любой коренной жительницы Темной Империи, была какая-то особая стать, осанка, привычка держать себя, выдававшая во мне уроженку соседней державы. Так что светлым путешественникам, бороздящим просторы дорог родной страны, даже в лицо мне заглядывать не надо было, чтобы понять, кто именно едет по тракту в сторону их столицы. Народонаселение Светлой Империи чрезвычайно отрицательно относилось к жителям сопредельного государства, а рептилий боялось всех без исключения. Поэтому я на Нене, гордо вышагивающей между лошадьми Шерринара и Айлайто, удостаивалась таких взглядов, что невольно начинала задумываться о собственных физических данных. Ну, в самом деле, у меня что, рога и хвост отросли или свиное рыло из-под вуали выглядывает?! Не такая уж я страшная, в конце концов, чтобы пытаться издали осенять меня храмовыми знаками, а потом с воплями разбегаться по обочинам, бросая вещи и телеги посреди тракта!
— Ты привлекаешь повышенное внимание, темная, — процедила сквозь зубы Инната, проследив взглядом за тучным мужиком верхом на ишачке, который при виде дружелюбного оскала Ненависти старался развернуть свою флегматичную скотину и задать стрекача. Гораздо более спокойный и рассудительный, по сравнению со своим хозяином, ишак не соглашался столь резко менять направление движения, в результате чего возникла конфликтная ситуация, закончившаяся победой грубой силы: мужик так пнул несчастное животное каблуками, что оно выполнило воистину балетный прыжок и легконогой серной унеслось в придорожные кусты.
— Что поделаешь, дикая страна, дикие нравы, — философски вздохнула я, с состраданием глядя на заросли лещины и шиповника, из которых неслись приглушенные ругательства бестолкового путешественника и негодующий глас бедного ишака, терпящего незаслуженное наказание.
— Хорошо едем — быстро! Завтра уже в Лайлэре будем! — не слушая возмущенного бухтения Иннаты, радостно заметил Айлайто. — Как раз вовремя — успеем на большой бал в честь летнего солнцестояния!
— Чего-чего? Какой бал? — тут же насторожилась я, почувствовав недоброе. И не зря. В следующую минуту эльф огорошил меня радостным сообщением о своих богатых родственниках из города Лайлэра, ежегодно устраивающих бал в честь самого длинного дня в году, на который приглашается полгорода. И они, разумеется, будут просто счастливы видеть на этом балу Айлайто, вернувшегося из жутко опасной и секретной поездки в Темную Империю, и всех остальных членов делегации, и даже темную искусницу, ставшую причиной путешествия. Так что не заехать к ним в гости мы просто не можем.
К моему величайшему возмущению и негодованию, почин нашего зеленоглазого блондина был поддержан единогласно. Я же просто дар речи потеряла от беспомощной злости. Правильно, сейчас мы еще всем родственникам и друзьям делегатов визиты наносить начнем! И доберемся до Сэлленэра разве что к зиме! Не то что я так уж стремилась навстречу преподавательской деятельности, но одно дело начать осваивать неизвестную мне Светлую Школу магических искусств и готовиться, хотя бы морально, к предстоящему учебному году, и совершенно другое — таскаться неизвестно где и неизвестно с какими целями. Ходить по светлым балам, раутам и приемам — всю жизнь мечтала!
Естественно, к моему вопиющему гласу никто и не подумал прислушаться. Наоборот, все члены делегации впали в состояние нездоровой ажитации и начали спешно соображать, что им надеть и как бы повеселее развлечься на балу. Факт, что я от этой затеи была далеко не в восторге, никого, кажется, не интересовал.
