— В какой больнице?
Яна зашлась в рыданиях и не смогла ответить. Телефон взяла какая-то женщина. Она сказала, в какой больнице находится Яна, а также назвала причину, по которой та туда попала. Оказывается, ее облили кислотой.
Возле палаты Семена ждал сухонький мужичок с легкой щетиной на впалых щеках. Он представился, предъявил удостоверение. Следователь полиции Сохатов.
— Гражданка Берникова говорит, что ей могла отомстить ваша невеста, — заявил этот субъект. — Что вы можете сказать по данному поводу?
— У гражданки Берниковой шок, — ответил Семен.
Именно поэтому она не шевелила извилинами, когда открывала рот и гавкала на Лену. Не стоило ей поднимать эту тему после того, что она сотворила.
— Яна призналась, что пыталась облить кислотой гражданку Карачарову.
— Что с Яной? Я хочу на нее глянуть. — Семен попытался обойти следователя, но тот перекрыл ему дорогу.
— Несколько вопросов, и все…
— Что с Яной?
— Ничего страшного. Ей обожгло левую щеку и часть шеи. Раствор слабый. Слезет старая кожа, останется новая. Она скорее стала жертвой психологического, нежели физического воздействия. Ее хотели всего лишь напугать. Чтобы впредь было неповадно.
— Лену трогать не надо. Она не могла.
— Вы в этом уверены?
— Абсолютно!
— Я могу поговорить с ней?
Семен понял, что следователь не отстанет, пока не получит номер телефона Лены. Ему пришлось уступить. Только тогда он смог пройти в палату.
У Яны действительно были обожжены щека и шея, но врачи даже не стали накладывать повязку. Они просто жирно смазали эти места.
Возможно, ее действительно хотели всего лишь напугать. Но если бы кислота, пусть и слабая, попала в глаза, то Яна могла бы и ослепнуть. Не все так просто, как пытался подать это следователь.
— Семен! — Яна протянула к нему руки.
Так делает умирающая жена, прощаясь с любимым мужем. Но при этом она поднялась с кровати, обняла его, здоровой щекой прижалась к груди. В сознании Семена вдруг мелькнул подленький вопрос. Не сама ли она плеснула на себя, чтобы вызвать жалость? А если бы Яна не рассчитала с раствором, промахнулась и лишила бы себя зрения? Да и не факт, что после этих ожогов не останется следов.
— Мне очень больно! — Она разрыдалась.
— Все будет хорошо.
— Хорошо мне будет только с тобой!
Семен глянул на пышнотелую женщину, которая с умилением смотрела на них. Уж не для этого ли зрителя Яна разыгрывала сцену? Это вряд ли. Не в том она сейчас положении, чтобы лицедействовать. К тому же Яна всегда говорила, что без Семена для нее жизни нет.
— Тебе нельзя стоять. — Он уложил Яну на кровать, взял стул, подсел к ней.
— Это все твоя Лена! — желчно выплеснула она.
Пышнотелая дама закивала, соглашаясь с ней или даже подтверждая такое предположение.
— Ты ее видела?
— Нет, но я видела человека, который плеснул мне в лицо.
— Это была Лена?
— Нет, конечно. Тот тип стоял у машины, разговаривал со своим сообщником. Я прошла мимо. Он двинулся за мной, у подъезда окликнул. Я, дура, обернулась, и…
— Сообщником была Лена?
— Нет. Но я знаю, что это она наняла этих людей!
— Глупости не говори.
— Глупости?! А кто еще мог это сделать? Кому я перешла дорогу? Только ей одной! Она знает, что ты меня любишь! Поэтому решила от меня избавиться…
— И отомстить. — Семен совсем невесело усмехнулся.
— Да, и отомстить.
— За что?
— Я же ничего не сделала!
— Но хотела.
— Да, я подлая и виноватая. Теперь лежу здесь обожженная, а твоя Лена, вся красивая и цветущая, собирается за тебя замуж. Только не будет вам счастья! Потому что оно на моем несчастье будет построено.
Семен взял Яну за руку.
— Тебе нужно успокоиться.
Он без всякого отвращения смотрел на ее ожог. Да, некрасиво, но ничего страшного. Шрамы вряд ли останутся.
— Ты же не уйдешь? — На обожженную щеку скатилась слеза, но толстый слой мази не позволил ей проникнуть в рану.
Все же плакать ей нельзя.
— Если ты вытрешь слезы, то я побуду с тобой, — сказал Семен.
Как ни крути, а Яна и сейчас была дорога ему ничуть не менее, чем прежде. Положа руку на сердце, ему с ней было бы немногим хуже, чем с Леной. Просто Яна не смогла его окрутить, а Лена сумела. А так он мог бы сейчас готовиться к свадьбе с Яной, испытывая при этом то же самое чувство жалости к своей свободе.
— Я перестану плакать. А завтра придешь?
— Приду.
— А на Лене женишься?
Семен промолчал.
— Женишься. — Яна протяжно вздохнула. — Да, кому нужна такая уродина?
— Тебе должны были сказать, что шрамов не останется.
— Сказать можно все, что угодно.
— Да ты и сама это видишь.
— Хотелось бы верить. Если Лена заказала меня, ты женишься на ней?
— Она тебя не заказывала.
— А если вдруг?
— Этого не может быть.
— Ну а все-таки?
— Мне уже пора. — Семен многозначительно глянул на часы.
— Хорошо. Ну ее к черту, эту Лену! Все равно ты долго с ней не проживешь.
Семен вздохнул, поднялся, но Яна схватила его за руку и повисла на ней.
— Все, больше не буду. Можешь жениться на своей Лене. Только не уходи!
Семен вернулся на место и предупреждающе посмотрел на Яну. Еще одно слово про Лену, и он уйдет.
Следователь остановил изображение и спросил:
— Вам знаком этот человек?
— Да, — ответила Лена, совершенно ошарашенная тем, что увидела.
Гоша стоял возле своей «девятки» и разговаривал с каким-то бородатым мужчиной.
— Это ваш брат, — уличающим тоном сказал Сохатов.
— Двоюродный.
Следователь снова включил изображение. Перед объективом прошла Яна и исчезла из вида. Мужчина с бородой торопливо потрусил за ней. Гоша остался и с недоумением глядел в его сторону. На лице двоюродного братца Лены нарисовалось удивление, граничащее с шоком. Он увидел, как бородатый дядька выплеснул на Яну кислоту.
Тот снова появился в объективе. Он подбежал к Гоше и толкнул его, как будто заставляя сесть за руль. Они забрались в машину и уехали.
— Теперь вы видите, что ваш брат причастен к нападению на гражданку Берникову, не так ли?
