Рома закрыл за собой дверь только после того, как она исчезла из виду.
Тонька стояла с чашечкой в одной трясущейся руке и блюдцем в другой. Из глаз у девушки текли слезы.
— Чашку поставь, — с усмешкой сказал Рома, опускаясь в кресло.
— Да, конечно, — спохватилась она.
— А плачешь чего? — спросил он.
Вместо ответа Тонька разрыдалась.
Ему вдруг захотелось уложить ее голову на свое плечо, обнять и погладить по волосам. Но Рома удержался от искушения.
— Секс с начальником — это не только удовольствие, но еще и ответственность. Перед его женой, — заявил он.
Тонька прекратила плакать и возмущенно глянула на него.
— Об этом знают все. Даже последняя свинья, — добавил Рома.
— Это вы об Анфисе Михайловне? — ангельским голоском спросила Тонька.
Рома рассмеялся.
— А ты не проста! Тебе палец в рот не клади.
— Не надо палец.
— А что надо?
Тонька загадочно улыбнулась сквозь слезы, но вдруг ее лицо скривилось, из груди вырвался вздох разочарования. Она опустилась на диван, ладонями закрыла лицо. Ее юбка задралась, и глаза Ромы прилипли к дивным ножкам.
— У вас у всех одно на уме, — сказала Тонька и всхлипнула.
— А ты не знаешь, для чего существуют мужики?
Тонька едва заметно кивнула.
— Мы нужны для продолжения рода, — заявил Рома. — Как ты думаешь, что у нас еще может быть на уме?
— Для продолжения рода хватит двух-трех раз.
— Иногда этого слишком много. — Рома усмехнулся. — Хватает и одного. А с тобой я задержался бы.
Тонька отняла руки от лица и глянула на него чуть ли не с призывом к действию.
— Но я не могу. У меня жена.
— Так она же не настоящая.
Рома распахнул глаза. Вот тебе раз!.. Мало кому было известно, что у него дома жила женщина. И уж точно никто не должен был знать, что Лена коварно обманута. Только он и отец.
— Знают двое — знает и свинья.
— Это вы обо мне, — обомлела Тонька.
— Если кто-то проведает!.. — Рома взял паузу.
Дальше можно было не говорить. Во-первых, Лена сама во всем виновата. Не надо было щелкать клювом. Во-вторых, раз уж отец не считает нужным сохранять это в тайне, то она все равно узнает. Пусть тогда папаша выкручивается сам, если у закона вдруг возникнут вопросы к Роме.
— Ну что вы! — всколыхнулась Тонька. — Я могила!
— Точно?
— Я слово Якову Даниловичу дала.
— И мне дашь?
— Слово?
— Это не у меня на уме. — Рома усмехнулся Рома. — А у тебя.
Он понимал, что Тонька совсем не прочь залезть к нему в постель. С ним хоть какие-то шансы на законный брак, а отца на это дело никак не раскрутить. От Анфисы у него двое детей, он ее точно не бросит.
Он и мать Ромы не бросал. Она сама от него ушла, давно уже, Роме тогда лет пять было. Отец долгое время после этого не женился. Женщины у него были всегда, а окрутить смогла только Анфиса.
— Что у меня на уме?
— Работай. — Рома показал ей на дверь.
Он давно уже понял, что с женщинами церемониться не стоит. Лена своим поведением еще больше убедила его в этом. Он не стал сюсюкаться с ней, и бутылочку с водкой из рук не выдергивал. Лена своим умом дошла, что с ним в такие игры лучше не играть, а то и на улице очутиться можно. Брошенкой она быть не хотела, поэтому в постель к нему заскакивала за милую душу, не думала о своем Семене. Скоро совсем ручной станет.
Но захочет ли Рома продолжать с ней отношения, вот в чем вопрос. Да, Лена, конечно, это что-то с чем-то, но уже пропало чувство новизны. Исчезло желание ублажать ее дорогими подарками.
Тонька ушла, а через пару часов к Роме зашел отец. Среднего роста, крепко сбитый, с едва заметным брюшком. Он уже успел разменять шестой десяток, но стариком себя точно не чувствовал, и другим не позволял усомниться в своих способностях. Походка у него легкая, пружинистая, взгляд молодой, свежий, хотя лицо уже в складках и морщинах. Да и седые волосы ему приходилось подкрашивать.
Непростая у него выдалась жизнь. По глупости угодил в колонию для малолетних, там и получил свою путевку в жизнь. Сколотил команду рэкетиров, намолотил денег, в середине девяностых ударился в бизнес, смело влезал в самые рисковые проекты. В нулевых учредил компанию «Житный ряд», вложил в нее все свои капиталы и крепко врос в землю. Так вот и жил.
В кабинет он вошел бодро, живо. Но его движения тут же замедлились, их утяжелила начальственная вальяжность. Как-никак, он отец, а Рома — сын, который должен слушать его и внимать.
— Рассказывай, — сказал папаша, усаживаясь на диван.
Рома подсел к нему и сказал:
— Анфиса приходила. Она все знает.
— А ты?..
— Я так понимаю, ты не особо скрываешь.
— Седина в бороду, бес в ребро.
— Так я ничего…
— Анфиса ультиматум поставила. Или она, или Тонька.
— Не слышу дрожания в голосе.
— Страха нет.
— А маета есть.
— Да, — подтвердил отец. — Душа не на месте.
— Может, я чем-то могу помочь?
— Как там твоя жена?
— Не жена.
— Вот и я о том же.
Отец с самого начала знал о его истории с Леной, даже помог ему решить проблему, нацелил на нее Кешу. Он разрешил им жить в Харитоновском как мужу и жене. Он не возражал бы, если бы Рома оформил отношения, но в то же время его вполне устраивало существующее положение дел.
— Хочешь, чтобы я ее в Москву отвез? — спросил Рома.
— В Москву? — Отец спокойно и внимательно посмотрел на него.
— Да, ее в Москву, а Тоньку под венец.
— Что?! — Отец вздрогнул, его взгляд заледенел, как это случалось в минуту гнева.
— Я подумал… — промямлил Рома.
Он и сам не понял, как его осенила такая вот замечательная мысль. Отец отказывается от Тоньки, но не хочет обижать ее и передает сыну в законное пользование.
— Я так понял, ты выбрал Анфису…
— Да. А про Тоньку ты забудь.
— Да я ничего, просто подумал. Ну, если она тебе не нужна. Да и не женился бы я на ней, даже если бы ты меня заставлял.
— Это ты сейчас каким полушарием думаешь? Когда правильным, с тобой интересно поговорить. А когда другое включаешь, становишься идиотом. Разве нормальный человек мог подумать, что отец способен отдать сыну использованную шлюху?
