Доска на крыльце угрожающе скрипнула под ногой Юрьева. Когда открылась дверь, он услышал шум, как будто большая птица пролетела над головой. Максим обернулся, глянул в небо, но ничего не увидел. Может, спросонья померещилось?
В доме ему не понравилось. Печь, грубо сколоченный стол, пара табуретов и больше ничего. Такое ощущение, как будто отсюда кто-то все вынес, даже старые фотографии со стен забрал.
На печи лежал матрас, застеленный новым покрывалом. Над ней виднелась крышка люка, ведущего на чердак, сколоченная из свежеструганных досок.
— Сама делала? — спросил Максим.
— Если вдруг что, через крышу и тю-тю.
— Если не перекроют.
— Пробьемся.
— Да, ты умеешь это делать, — сказал он, вспомнив о двух покойниках, которых Рита недавно оставила после себя.
Она резко глянула на него, но быстро взяла себя в руки и заявила:
— Моя лисица не хотела, чтобы ее задрали волки.
— Твоя лисица?
— Да, та самая, которая ищет для меня норы. Но она глупая.
— Почему?
— Не хотела, чтобы я ехала к тебе. Просила остаться здесь. — Рита обвела рукой комнату.
— Чей это дом?
— Деревенской ведьмы, — как о чем-то вполне обыденном сказала она.
— Ведьмы? — Максиму стало не по себе.
— Да, здесь когда-то жила ведьма.
— Женщина, которую принимали за ведьму?
— Нет, она была настоящей ведьмой. Заводила людей в болота, поджигала дома, резала скот. Обернется волком и шасть в сарай!..
— Шутишь.
— Нет, правда. Ее здесь все чертовски боялись. Я выдаю себя за внучку этой ведьмы. Поверь, к нам сюда никто не сунется. Даже участковый.
— Участковый просто позвонить может куда следует.
— Я на него порчу наведу.
— Шутишь.
— Сейчас да, шучу. Порчу я наводить не могу. Но умею убивать. — В глазах у Риты вспыхнул демонический огонек, но тут же погас.
— Хочешь сказать, что ты здесь на своем месте?
— Я хочу сказать, что теперь ты мой, никуда от меня не денешься. — Рита прикоснулась к нему, и Максим вздрогнул.
Он жил в тетушкином доме, слышал, как ночью скрипела ее кровать, но это как-то не очень его беспокоило. А здесь душа мерзла от страха.
— Со мной ты не должен ничего бояться.
— Тебя не боюсь, а дом этот наводит тоску. Ни одной иконы!..
— Нельзя.
— Почему?
— Бабка взбесится.
— Опять шутишь?
— А если не шучу? — Рита пристально посмотрела на него.
Она улыбалась, но в глазах у нее блуждали недобрые чары.
— Может, хватит?
— Видишь, как ты реагируешь. — На этот раз она улыбнулась мягко, взгляд ее прояснился. — Все вокруг боятся. Лучшей крыши не придумаешь.
— Не знаю.
— Тебе нужно успокоиться. В сенях дрова, принеси. Печь растопить сможешь?
Максим кивнул, вышел за дверь. А когда вернулся к печи, Риты в светелке уже не было. Она вышла к нему из маленькой комнатки — совершенно голая, с распущенными волосами, в туфлях на высоком каблуке. Эта женщина была верхом физического совершенства. У него захватило дух от такой красоты.
— А вот так я не похожа на ведьму? — спросила Рита, обвив руками его шею.
За окном гулял ветер, на чердаке что-то скрипело, а порой и стонало. Но Максиму не было страшно. Рита лежала рядом с ним. Вся такая теплая, нежная. Вовсе не ведьма. Хотя и в грехах как в шелках.
Дом больше не производил жуткого впечатления. Максим уже привык к нему. На печи спать хорошо, жестковато, но уютно. Белье у Риты чистое. Да и сами они сегодня легли спать после баньки.
Вещи собраны, машина наготове. Если вдруг что, они уйдут через чердак. Будут прорываться с боем, если понадобится.
— Не спишь? — спросила Рита.
— Откуда ты узнала про этот дом?
— Что тебе приснилось?
— Почему приснилось? Просто спросил.
— В этой деревне Мишкина бабушка жила.
— Мишки Жмыхова?
— А ты не знал?
— Он летом уезжал куда-то. Да, говорил, что в деревню, к бабке.
— И мне рассказывал про этот дом. Вот я и вспомнила. Так тебе ничего не снилось?
— Всякая всячина.
— А мне приснилось, что Миша жив.
— А мне приснилось, что я играю в кино.
— И живешь с Оксаной, — с язвительными нотками добавила Рита.
— Между прочим, не самое худшее время было.
— Мне с Мишей тоже жилось неплохо. Я его любила. С тобой, конечно, лучше. Но Миша для меня… как Оксана для тебя.
— Это ты нарочно?
— Мы с тобой разные. Тебя это пугает. Ты хочешь вернуться в прошлое.
— А ты?
— Мне с тобой хорошо. Тебе со мной плохо.
— Во-первых, мне с тобой хорошо. Во-вторых, у нас теперь судьба общая, одна на двоих.
— Мечешься ты, душа твоя мается.
— А ничего, что на мне труп висит?
— Ты Вострова не убивал.
— А кто?
— А кто люто ненавидит тебя?
— Кто?
— Тебе видней.
— Что ты знаешь?
— Видение мне было. Во сне. Ты не убивал.
— Опять шутишь?
— Нет, на самом деле.
— Ну да, и Мишка твой жив.
— Я его мертвым не видела.
— Как не видела?
— Машина взорвалась и с моста в реку рухнула. Там такая глубина!..
— Так, может, он живой?
— Мертвый, — твердо сказала Рита. — Если бы выжил, обязательно пришел бы за мной.
— Так, может, и приходил? Вдруг это он тебя из тюрьмы вытащил?
— А зачем убить хотел?
— А тебя хотели убить? Не сама ли ты это придумала?
— Хотели. Я в этом не сомневаюсь.
— А вдруг? — не унимался Максим.
Рита резко поднялась на локте, внимательно посмотрела на него и спросила:
— Ты хочешь, чтобы Мишка был жив и забрал меня?
— Я ему тебя не отдам.
— Зачем тогда спрашиваешь?
— Хочу, чтобы твой сон был вещим. Пусть меня оправдают.
— Никто тебя оправдывать не станет. Пока ты сам не почешешься. В Ковалев ехать надо. Спрашивать, узнавать, действовать. Что ты там про Лизу говорил?
