Он тут же отогнал мысль про странное объятие, когда София побывала на свидании со Шмидтом. Почему так получилось, сам до сих пор не понимал. И… думать об этом не хотелось, потому что в таком случае ничего не получалось. Холодный расчет и привычный анализ фактов куда-то девались, уступая место неясной растерянности. А еще внутри появлялось какое-то странное чувство, от которого, казалось, сердце начинало биться быстрее.
– Забери ее оттуда, – тихо сказал Райн, приложив ладонь ко лбу. – И побыстрее.
София, будто что-то почувствовав, обернулась. Потом изображение резко смазалось, а Стефан почувствовал накатившую вязкую волну, не дающую вдохнуть спокойно. Шумно выдохнув, сделал несколько шагов, оказавшись возле стеклянной стены, и протянул руку. Он не был уверен, что София его нормально видит, но не стоять же столбом. Однако, как оказалось, переживать не стоило. Нежные пальцы Софии сжали его руку спустя несколько секунд.
Стефан сделал легкое усилие и втянул ее внутрь. Та охнула и недоуменно посмотрела по сторонам. Некоторое время она молча озиралась, а потом увидела еле сидевшего Райна.
– Где я и что тут происходит? – спросила она и… тут же кинулась к Золотой Тени.
Тот только охнул, но поддержку принял с огромной благодарностью.
Стефан почувствовал легкое раздражение. Тоже еще, сестра милосердия. Но он тут же справился с эмоциями, понимая, что сейчас они совсем не к месту.
– Ты в Шпигельванде, скажем, в моей зеркальной резиденции, – ровным голосом произнес он. – Если не ошибаюсь, ты должна была выбирать одежду для завтрашнего концерта.
– Должна была, – буркнула София, обеспокоенно оглядывая Райна. – Но все пошло немного не по плану.
Стефан быстро подошел к ним, понимая, что порепетировать сейчас не удастся.
– И почему я не удивлен? – мрачно заметил он, наклоняясь и осторожно подхватывая Райна на руки, а затем указывая взглядом на одну из прозрачных стен. – Идем. В мире людей он быстрее придет в себя. Кто там хоть протянул ноги?
София чуть изогнула бровь в немом вопросе, но спустя несколько секунд поняла, о чем речь, и глухо ответила:
– Фрау Леманн.
* * *
Я, заложив руки за голову, бездумно смотрела в потолок. Стрелки на часах показывали три ночи. Начало четвертого даже. Паульхен, вдоволь нарезвившись с моими тапочками (у него теперь новая забава), пристроился под боком и громогласно сопел с присвистыванием. Никогда бы не подумала, что змеекот может издавать такие звуки.
Мне не спалось. Перед глазами все стояло лицо умирающей шатты. Кто или что на нее напало, не дав рассказать историю полностью?
Я шумно выдохнула и повернулась на бок, подгребая к себе Паульхена. Тот оглушительно заурчал и вытянул лапы, впиваясь коготками в простынь. Стефан, слава богу, воспринял мой рассказ совершенно спокойно. Изначально было заметно, что он не в восторге от услышанного, однако ругать и умничать не стал. За что я ему безмерно благодарна. Вид Райна перепугал меня до жути, но после того, как мы вернулись в гостиную и некоторое время посидели там, бледный как полотно Райн немного оклемался и уже сам ушел в свою комнату.
За это время Стефан успел пояснить, что Золотая Тень очень восприимчива к смертям в мире шаттов и очень резко может реагировать на гибель сородичей. Всех или нет, узнать так и не удалось.
За окном проехала машина, и снова все стихло. Тиканье часов казалось неприлично громким. В зеркале на стене отражался свет далекого фонаря, стоящего возле дома. Я чувствовала, что Стефана в доме нет. Он ушел в свой Шпигельванд.
Кстати, занятно. Никогда не задумывалась, что Главы Зеркальщиков специально могут создавать себе в Зеркалье особые местечки, где можно отдохнуть от реального мира и побыть наедине с собой. Очень хорошая идея. Надо взять на заметку.
Неожиданно тренькнул телефон. Я протянула руку и взяла его с тумбочки. Оу, сообщение от Гюнтера.
«Можешь спать спокойно. Будет тебе завтра платье. Сладких снов».
Хмыкнув, я отослала ему короткое «данке шон», отложила телефон и сгребла в охапку довольно уркнувшего Паульхена. Не то чтобы я безоговорочно доверяла вкусу Крампе, но все же это лучше, чем ничего.
Правда, я даже не подозревала, что веселье только начинается.
Ибо утром поняла, что все же не зря настороженно относилась к решению Гюнтера помочь с нарядом. Он и впрямь… помог.
Правда, судя по выражению лица, не испытывал ровным счетом никакого раскаяния.
– Оно приличное, – невинно сообщил он. – Оголенная спина – это не безобразие, ничего лишнего никто не увидит.
Я задумчиво провела пальцами по блестящей ткани цвета кофе с молоком, на которую было нашито множество серебристо-прозрачных продолговатых бусинок. Рядом лежала коробка с украшениями.
– Ну… относительно, не спорю, – наконец-то выдохнула я. – Но этот пуританин оценит? Мне не будут высказывать, что я посмела испортить все мероприятие?
– Пуританин? – приподнял бровь Гюнтер, а потом запрокинул голову и расхохотался.
Я аж заслушалась. Красивый смех. Да и сам мужик харизматичный до ужаса. Вот была бы поумнее, уже давно бы глазки строила и старалась соблазнить, а не пыталась бы бороться с непонятной нечистью и вести себя как не полагается приличной девушке.
– Знаешь, напомни мне сводить тебя на одно из выступлений его рок-группы. Увидишь много интересного. – Гюнтер подмигнул мне: – Одевайся, нам нельзя опаздывать.
* * *
Зал Лайсхалле поражал своей грандиозностью. А еще невероятно напоминал Одесский оперный театр, где нам со Славкой доводилось бывать несколько раз. Цвета – белое и золото, а еще – пурпурный велюр сидений. Специфический запах, который бывает только в театрах и концертных залах. Перешептывания и тихий смех заполнявших зал людей. Просторная сцена, бежевая с деревом. На такой, пожалуй, и я бы выступила с удовольствием. Шикарный черный рояль стоял гордо и важно, словно был единственным инструментом, ради которого собрались тут слушатели. Кстати, очень похож на тот, что я видела в Шпигельванде. Видимо, братец перенес именно его отражение. Удобно, ничего не скажешь. И очень практично.
Наши места были в первом ряду. Крампе и Кениг в черных костюмах и белых рубашках, Славка в стильном белом платье и я. На меня смотрели. Мой наряд скрывал меня от шеи до пят, кофейно-телесная ткань по цвету почти не отличалась от кожи, и только блеск серебристых бусинок играл и переливался в лучах света при каждом движении. Спина обнажалась почти полностью, игривым полуовалом показывая часть поясницы. Волосы были убраны в высокую прическу, один крупный локон спускался по шее на грудь. Широкая полоска, присборенная через каждые три сантиметра, расшитая такими же бусинами, как и платье. Она надевалась на голову и заворачивалась наподобие чалмы, но при этом оставляла часть головы открытой так, что виднелись волосы. В ушах находились массивные серьги в виде крупных золотистых жемчужин, на пальцах – кольца с камнями такой же формы. Макияж делался дома и на ходу, но это не помешало нам со Славкой управиться как следует и получить отличный результат. Естественно, неброско и в то же время умело подчеркнув глаза, губы и скулы.
