– Вы обманули меня, Арт! – голос барона казался бы гневным, если бы не усталость. – Согласились на бой, а сами захватили мой замок!
– Никакого обмана, – я движением руки отверг обвинения. – Сражение между нами было? Да. Вы даже победили.
– Но големов! Я победил безумных беспризорных големов! И чего мне это стоило!
Глубокие царапины испещряли белые доспехи Праста. Я узнал след от когтей одного из моих двуногих ящеров. Жаль голема, он честно выполнил свой долг.
– В вашем письме никак не оговаривалось, какими силами мы будем сражаться. Вы привели с собой почти всех, а я послал лишь часть.
Праст скривил лицо, и его преждевременные морщины разом стали глубже.
– Лист предупреждал меня, что с вами нужно держать ухо востро, Арт. Но даже он не догадался, что вы решитесь на обман.
– Не на обман, а на военную хитрость, – поправил я. – Если вы хотели сражения со всеми моими силами, то нужно было лучше формулировать ваши условия.
Праст потряс кулаком в коричневой перчатке:
– Вы рассуждаете как какой-нибудь королевский крючкотвор!
– За ними будущее, дорогой барон. Вот за этими крючкотворами. Пока воины будут ломать копья, законники рано или поздно наложат руку на имущество этих воинов.
– Арт, вы уводите разговор в сторону!
– Это вы его туда уводите, Праст. Вы ведь явились сюда не для того, чтобы осуждать мои поступки, а для каких-то предложений? Если так, то предлагайте.
Судя по тому, как раздулись ноздри барона, он хотел сказать еще что-то гневное, но сдержался.
– Что с моими сестрами? Кто погиб из моих людей?
– Это хорошее начало переговоров, Праст.
Потом мы спорили битый час. Барон доказывал мне, что я не смогу удержать два замка с имеющимися у меня силами. Я в глубине души был согласен с этим, но в открытую не признавал. Праст говорил, что если ему не удастся отбить у меня один из замков, то это потом сделают соседи. С этим я тоже был мысленно согласен. Мои соседи, за исключением Карла, – жадные людишки. Если они почуют легкую и богатую добычу, то не станут колебаться. Единственное, что замедлит их – это поиск предлога для войны, чтобы явно не нарушать Кодекс. Они наверняка наблюдают за тем, как мы с Прастом изничтожаем друг друга, и прикидывают, стоит ли вмешиваться.
– Мои соседи – благородные дворяне, – напыщенно ответил я, пряча улыбку. – Они не станут добивать ослабевшего. Им не позволит честь.
Праст вытаращил глаза, пытаясь понять, всерьез ли я это сказал.
– Мне иногда кажется, барон Арт, что вы просто над всеми издеваетесь. Тайком смеетесь, – Праст все-таки решил не принимать мои слова за чистую монету.
Признаться, я иногда все-таки смеялся, когда оставался наедине с Никером. Меня многое веселило: благообразные жрецы, набивающие свои карманы деньгами доверчивых болванов, бароны, которые от безделья тупели и жрали в три горла, переставая влезать в собственные доспехи, маги, изображающие из себя небожителей, но при этом ежеминутно думающие лишь о том, где бы раздобыть еще хилы… Никер не веселился вместе со мной, он вырос во всем этом и не находил никаких странностей.
– Праст, чего вы хотите? Говорите уже прямо!
И наш спор пошел на следующий круг. Барон сначала требовал, чтобы я вернул ему замок, потом обещал мне большой выкуп, затем набивался ко мне в вассалы в обмен опять-таки на замок… Я отказывался, потому что не доверял, Праст настаивал, и в конце концов он не выдержал и разразился самобичевательной речью:
– Мой прадед захватил четыре замка и стал бы графом, если бы не умер рано! Мой дед потерял два замка, отец – один, а теперь я лишился последнего!
Надо сказать, что в наших местах до сих пор ходили самые замечательные слухи о воинских талантах прадеда Праста. Первый замок он взял с небольшой горсткой людей, а дальше пошло как по маслу, ему удавалось выигрывать сражения одно за другим. Вот уж у кого был талант. Но я точно не помнил, почему он умер, кажется, погиб в какой-то нелепой стычке.
Праст начал рвать на себе волосы, что ознаменовало новый виток торговли. В конце концов мы договорились о временном перемирии, но с двумя условиями. Во-первых, Праст уносит из замка то, что сможет унести. Во-вторых, я беру на себя заботу о его родных сестрах, обязуюсь найти им хорошую партию и снабдить приданым, если потребуется. Похоже, барон любил своих родных.
Когда мы составляли и подписывали договор, Никер яростно возражал против приданого и даже отбил мне ноги своими ляганиями под столом. Я лишь отмахивался, для меня важнее всего сейчас было переварить захваченное.
Праст поднялся из-за стола, чтобы попрощаться с сестрами и забрать свое барахло. Я следовал за ним, меня интересовало, что же такого ценного есть в замке, что скоро уплывет из моих рук. Этим ценным оказалась шкатулка с золотом и серебром, фамильное оружие и кипа старых бумаг.
– Записи моего прадеда, – Праст показал мне нечто вроде блокнота в переплете из выцветшей черной кожи. – Он описывал все свои бои и делал комментарии к известным сражениям. Эх, если бы у меня были его таланты! Он держал в уме очень много сражений. Помнил все досконально. Дед рассказывал моему отцу, что прадед даже подробно описывал те бои, которых никогда не было… наверное, изобретал их. Жаль, что только прадедовы схемы сохранились, а дневники пропали. Наверное, там много было интересного!
Когда Праст это говорил, я занимался разглядыванием хорошо отшлифованного стеклянного шара, который лежал на полке в кабинете барона, но сказанное насторожило меня.
– Как изобретал бои? – переспросил я. – Можно взглянуть на эти изобретения?
Праст равнодушно кивнул и принялся листать блокнот.
– Сейчас… Вот. А, нет, это битва при Марафоне между греками и персами. Удивительно, что прадед знал три варианта этой битвы! А… здесь! Смотрите, Арт. Этого сражения никогда не было.
Праст показал мне страницу с какой-то схемой, изображающей реку и две армии. Я бросил лишь один взгляд, и внутри меня все похолодело. Передо мной развернулась схема битвы при Гастингсе. Там, в одиннадцатом веке нашей эры, сражались англичане и нормандцы. Я хорошо знал эту битву. Но проблема была в том, что она состоялась на моей Земле. В этом мире такого сражения действительно не было.
Глава 13
Пока войска Праста толпились вдалеке от ворот замка, сам барон сидел со мной за столом и рассказывал все, что знал о своем прадеде. Через окно внутренний двор не просматривался, но я догадывался, что там работа кипит. Антуан, прирожденный организатор, наверняка уже рассортировал пленных, ознакомился со слугами и снял часть моих людей со стен в честь только что заключенного мирного договора.
– Он рано умер, когда его сын, мой дед, был еще пятилетним, – Праст излагал неспешно и обстоятельно. – От него не осталось даже портрета! Говорили, что он родился в дальних краях, а рядом с ним всегда был друг, из местных, с которым он советовался, – Праст показал рукой куда-то на восток. – Они оба похоронены в Фужеро.
