– Что это он делает? – с изумлением поинтересовался воин в легком шлеме. – А, Хьюго?
– Ветку ломает, – ответил гладиатор с неменьшим изумлением. – Не видишь, что ли?
– Но зачем?!
– Не знаю… Может, для того, чтобы нас ею приложить? – Хьюго высказал смелое предположение.
– Но големы так себя не ведут! – справедливо заметил его напарник.
Ветка попалась сочная, а руки все еще плохо меня слушались, однако все-таки я ее почти отломал. Мои противники продолжали дискуссию, вместо того чтобы напасть на меня с помощью копий, а еще лучше – сбежать подобру-поздорову.
– Так, может, это голем барона Арта? Говорят, что у него есть великий маг… как его?.. Туссеан! Так этот способен сварганить таких големов, что только держись.
Хьюго был прав во всем, кроме имени. Мой белобородый представительный маг выполнял декоративные функции, был лишь ширмой для дядюшки Вилли.
Я наконец доломал ветку и очистил ее от ненужного. Она выглядела просто здорово: как сучковатая изогнутая трехметровая дубина. Что поделать, моя первая публика очень требовательна: если ее не прикончить по всем правилам, то она не будет аплодировать.
Дубина со свистом рассекла воздух, и только тут мои самонадеянные противники по-настоящему всполошились.
Воин в легком шлеме оторвал наконец копье от земли и нацелил его на меня, а Хьюго бросился к лошади, чтобы достать свое копье. Я по-прежнему считал, что для них правильным жизнесберегающим поступком было бы побыстрее сбежать, но ничего не сказал. Зачем подсказывать противнику хорошие ходы?
Я уверенно пошел вперед, держа дубину наперевес, и напоминал, наверное, богатыря с оглоблей. Хьюго явно не успевал присоединиться к своему смелому напарнику. Воин в легком шлеме напрягся, пригнулся и попытался поразить меня быстрым отточенным движением.
Я, конечно, пропустил удар копья, потому что даже не пытался его парировать. Вместо этого одним движением дубины снес противника с ног. А потом черт подбил меня еще прыгнуть сверху. Если что-то внизу и захрустело, то я этого не услышал по причине плохого слуха.
Хьюго уже бежал ко мне. Я не знал, что двигало этим воином. Вот же его приятель валяется около большого зеленого голема, который ведет себя странно. Разве это не причина для стратегического бегства? Может, черный лисий хвост вкладывает слишком большую гордость в души его обладателей?
Короче говоря, с Хьюго вышла та же история. Он ловко и метко ударил копьем прямо в мою шею, а я еще раз взмахнул дубиной, которая попала в шлем. Хьюго рухнул как подкошенный и уже не встал.
Возник вопрос, что делать с первыми жертвами моего «скафандра». Бросать их тут не хотелось, но и тащить с собой тоже никак нельзя. Я представляю, что подумают мои стражники, когда увидят автономного голема, который ведет за собой лошадей, нагруженных убитыми им врагами. Этот поступок непростой даже для мозга обезьяны, а о лягушке и говорить нечего. Если бы на моем месте был хомяк, стаскивающий добычу в нору, то это еще можно было бы как-то понять, но, увы, «Халк» не похож на хомяка.
Я просто привязал лошадей к дереву, трупы сложил неподалеку и сразу же вернулся в замок. Никер отправил поисковый отряд, и вскоре мои люди забрали трофеи. Даже не знаю, о чем они думали, когда увидели убитых бревном.
В замке Таглеата за последние дни установился относительный порядок. Всеми хозяйственными вопросами заправляла Эмилия, а Виолетта присматривалась к ней и никак не могла уразуметь ее статус. В конце концов магичка прямо спросила о том, кем мне приходится Эмилия. Я честно ответил, что она – невеста моего врага. Виолетта снова разъярилась, решив, что я, как обычно, насмехаюсь.
Сестры Праста и Розалинда опять подняли головы и начали буянить. Я точно знал, что Розалинда хочет замуж, а что хотят две другие, оставалось загадкой. Никеру пока удавалось справляться со всеми ими, хотя часто наши совместные ужины проходили в напряженной обстановке: меня с Никером окружали пять дам, каждая из которых преследовала какие-то свои цели.
Сфинкс, впрочем, была довольна – Эмилия по моей просьбе взвалила на свои плечи обязанность разгадывать загадки. У девушки это получалось очень хорошо, и она даже удостоилась похвалы Фис.
В один прекрасный день я получил обнадеживающие известия: вражеские силы принялись кружить около Лиго. Я тут же отправил распоряжение о том, чтобы эвакуировать большую часть населения замка. Вилли тоже прислал письмо и заверил меня, что сам ждет не дождется штурма. Дядюшка явно собирался кое-что провернуть или проверить. Я сразу написал в ответ, чтобы он был поосторожней и держался в тени.
Кроме того, мне удалось ликвидировать шайку разбойников, орудовавших около Фоссано, но забредавших на территорию Таглиата. С ними находился важный господин, разодетый в шелка по последнему крику моды. Я сначала подумал, что это заложник, но быстро выяснилось, что он никакой не заложник, а сам предводитель шайки, живущий в Фоссано.
Мой суд был скор, но справедлив. Рупрехт вынес обычный в таких делах вердикт: повесить всех.
К удивлению, после суда ко мне бочком пробрался Шруссон. Его хитрая физиономия как-то сжалась и приобрела непонятное мне выражение.
– Господин барон, – храбро, но тихо обратился бывший управляющий, – неужели вы вешаете каждого пойманного вами разбойника?
– Конечно, – ответил я. – Таковы мои принципы. Мы повесим всех на ближайшем дереве.
– Но среди них очень уважаемый в Фоссано и авторитетный вор, – отважным шепотом сообщил Шруссон. – Разве его можно вот так просто повесить на дереве?
Я на миг задумался, а потом хлопнул Шруссона по хилому плечу.
– Конечно, ты прав. Мы не можем повесить уважаемого вора на дереве. Мы повесим его на красивых воротах.
Глава 19
В какую-то гениальную голову в стане моих врагов все-таки забралась мысль штурмовать Лиго. Более того, они бросили на мой замок все силы. Когда я узнал, что штурм начался, то чуть не запрыгал от радости. Меня остановило только соображение о том, удастся ли Антуану с немногочисленным гарнизоном надежно укрыться в донжоне и протянуть до вечера.
Мы с Никером никогда еще не ждали с таким нетерпением вестей. Никто из нас не спал. Наступила густая ночь, потом забрезжило прозрачное утро, и только после рассвета к нам прибыл гонец.
Я принял гонца по всем правилам – в главном зале, восседая на баронском троне. Около меня стояли Никер, три десятника, а Эмилия и Виолетта скромно сидели у стены.
Гонца звали Ален и выглядел он неважно. Дело было вовсе не в пыли и грязи на черных сапогах и плаще, а в бледном лице. На лице гонца застыли ужас и тревога. Я сразу понял, что дела пошли не очень хорошо, или дядюшка Вилли в чем-то серьезно напортачил.
– Какие вести ты нам принес, Ален? – я спросил ровным голосом, пытаясь скрыть беспокойство. – Что с замком? Что с нашими людьми?
