Я в скафандре вылез из ящика, зацепился ногой за телегу, но сумел сохранить равновесие. В моих руках грозно покачивалась длинная дубинка с железным набалдашником. Кто-то назвал бы ее шестопером, но толстое двухметровое древко подходило больше для дубинки, чем для благородного шестопера.
За последнее время я привык к скафандру и мог даже быстро бежать без риска запутаться в ногах. Звуки боя доносились до меня в сильно искаженном виде из-за плохих ушей и слишком маленьких дыр в броне. Этот недостаток мне так и не удалось устранить. Я помчался к Никеру, огибая баррикады справа. Прямо на моем пути предстали два управляемых вражеских голема. Они прикончили оставленного мной ящера и теперь добивали мишку, который яростно, но хаотично размахивал лапами.
Я не смог сдержаться, притормозил и как следует врезал своей дубинкой обоим обезьянам. Усовершенствованный скафандр был раза в два сильнее обычного человека, и обезьянам пришлось туго. Одна упала навзничь и задергалась, а другая, получив удар по скользящей, попыталась забраться мне на плечи, чтобы рвать когтями, но попала в объятия пришедшего в себя мишки.
Теперь ничто не стояло между мной и Никером, кроме беспризорных големов. Я бросился к нему. Трое из наших автономных ящеров подскочили ко мне, приняв за врага, но я сумел прохрипеть команду и даже указать направление, натравив их на барона Тарра.
Я наклонился над Никером. Он лежал на боку, по-прежнему прижимая руки к груди. Стрела вошла глубоко между ребер в очень неудачном месте – рядом с сердцем. Мой друг был еще жив и даже находился в сознании. Я увидел, как двигаются его глаза под шлемом. Я хотел было протянуть к нему руки, но вовремя одумался. С моим неуклюжим скафандром лучше не рисковать, можно сделать только хуже. Тут нужны ловкие человеческие руки и, вероятно, носилки.
Я помчался обратно – к баррикадам. Там все еще тлел бой. Одну обезьяну навсегда вывели из строя, трех других подранили, но они по-прежнему лезли прямо на копья. Я напал на големов сзади. Дубинка беспощадно прошлась по головам и спинам, ломая кости. Не знаю, куда маги спрятали энцефы, но мои удары выбили последние мозги из этих тварей. Обезьяны перестали нападать, а принялись кататься по земле или кружиться на месте.
Я показал рукой в сторону Никера и вражеских солдат. Мои люди поняли все правильно. Они решили, что я, их барон, нахожусь где-то сзади, и приказываю им через своего голема переходить в наступление.
Алессандро и Ракшан сразу подняли людей и рванули вперед. Я жестом остановил костоправа Цимеса и ударил рукой по телеге, где лежали носилки. Цимес тоже оказался понятливым, хотя в этой ситуации даже младенец разобрался бы, что с чему. Мне оставалось только вернуться к ящику и избавиться от скафандра.
Я бы не смог назвать итоги боя радужными. С одной стороны, мы никого не потеряли, а ограничились лишь ранеными, умудрившись разбить противника наголову. Барон Тарр, оба его мага и почти все воины погибли. С другой стороны, среди тяжело раненных был мой друг Никер, и это перевешивало все остальное.
Я отправил десятников в замок, разбираться с родственниками и челядью Тарра, а сам остался около Никера, которого перенесли на одну из телег. Говорить мой друг не мог, только периодически крепко сжимал зубы, стараясь не стонать от боли.
– Что скажешь? – спросил я у Цимеса, который облачился в свой светло-коричневый рабочий фартук и сейчас напоминал мне мясника.
– Плохо дело, господин барон, – покачал головой тот. – Тут нужен оператор. Но от таких ран не выживают.
Никер все слышал, но ничуть не удивился словам костоправа.
Я обернулся к Виолетте.
– А ты что скажешь?
Магичка, видя, что я не пошел в замок, тоже осталась рядом, хотя и была в замешательстве. Ее мишка все-таки погиб от ран, так что я не знал, чем это замешательство вызвано: гибелью драгоценного голема или раной Никера. Я подозревал, что, скорее, первое.
– Он умрет, – сказала Виолетта. – Я видела такие раны. Стрела задела сердце. Он протянет еще час или чуть дольше, а потом умрет.
Маги, создатели големов, волей-неволей разбирались в медицине. А выпускница cum laude старинного Нимского университета должна была знать медицину как свои пять пальцев.
– Никер сумеет протянуть до Лиго? Это несколько часов пути.
Виолетта недоуменно подняла брови:
– Господин барон, зачем вы хотите отправить его в Лиго? Чтобы показать вашему великому Туссеану? Это бесполезно. С каждым ударом сердца стрела повреждает сердечную мышцу. Кровь течет в грудную полость.
– А если удалить стрелу? Станет лучше?
– Или хуже. Зависит от наконечника и как он развернут. Никер может сразу умереть. Ваш костоправ дело говорит: нужен оператор, но такие операторы еще не родились. Я не знаю никого, кто справился бы. Я предлагаю перенести Никера в замок, чтобы он умер в покое.
Я посмотрел на стрелу. Из-под нее кровь не вытекала. Вероятно, Виолетта права – кровь изливается внутрь.
– Никто из твоих родственников не умирал у тебя на руках? – поинтересовался я у магички.
Та хмыкнула.
– Почему не умирал? Умирал. Младший брат. И я жалею, что он не умер раньше, это избавило бы меня от многих хлопот. Но больше всего жалею, что старший брат до сих пор не умер. Но тут уже все равно – на руках или нет. Мне подошел бы любой вариант.
Я уже давно перестал спрашивать себя, как устроена голова у этой девушки. На такой вопрос нет ответа.
– Если удалять стрелу опасней, чем оставлять, то пусть едет со стрелой, – ответил я. – Мы направляемся в Лиго.
– И что, я даже не успею принять ванну? – недовольно спросила Виолетта.
– Ты можешь остаться, – я был так озабочен здоровьем Никера, что решил ни на что не отвлекаться. – Цимес, ты едешь со мной.
В захваченном замке «на хозяйстве» остался Алессандро. Я отдал ему оба требушета, а сам в сопровождении Ракшана и десятка солдат двинулся к Лиго. Виолетта увязалась за мной, почему-то отказавшись от удобной ночевки в замке и ванны.
Состояние Никера ухудшалось на глазах, несмотря на то что он лежал на подушках и матрасах, уменьшающих тряску. Мы проехали полчаса-час, и мой друг потерял сознание. Его дыхание было едва заметным, а пульс почти не прощупывался. Я приказал остановиться и собрал совет.
– Какие будут предложения? Я должен довезти его живым до Лиго.
Цимес безнадежно развел руками. Виолетта же смотрела на Никера по-прежнему недовольно, будто он был виной настигшего ее дискомфорта, но ответила:
– Можно попробовать вытащить стрелу. Он или сразу умрет, или протянет еще какое-то время. Как повезет.
У меня уже не было особого выбора, жизнь Никера угасала на глазах. Его дыхание то замирало, то становилось неровным: или поверхностным, или слишком глубоким.
– Вытаскивай, – приказал я Цимесу, – ты у нас большой специалист по извлечению стрел.
