Я проделал в уме простой подсчет: если остались двое и выстрелили двое, то им нужно время для перезарядки, и быстро выглянул из-за кареты. Два окна под крышей трехэтажного дома зияли чернотой, а из третьего окна свешивался труп в сером плаще. Мои люди пытались выломать дверь, ведущую в дом. Я бросился к ним.
Мне удалось пробежать через улицу, и я присоединился к своим как раз в тот момент, когда дверь распахнулась, обнажив осколки дерева на месте вырванного замка. Мы резво затопали вверх по лестнице, прикрываясь щитами.
Однако сверху не стреляли. Те, кто скрывались на чердаке, вылезли наружу и побежали по крышам. Один, впрочем, убежал недалеко и упал на землю, подстреленный Ракшаном или кем-то еще. Второй стремительно удалялся, пользуясь тем, что в этом районе дома прижимались друг к другу, как сиамские близнецы.
Я быстро осмотрел комнату, из которой велся обстрел. Там стоял одинокий стол, а на пыльном полу валялись два небольших арбалета и несколько стрел. Я приказал втащить внутрь труп, висящий на окне, и полюбовался на немытую щетинистую физиономию. Нет, это явно был не человек Праста, а один из наемных убийц.
– Господин барон! – с улицы раздался крик Ракшана. – Они убили Георга!
Новость поразила меня словно молния. Вот те раз! Я же точно помнил, как Георг вылезал следом за мной из кареты. Я бросился вниз, сам не зная на что надеясь.
Ракшан оказался, к сожалению, прав. Георг сидел, прислонившись к подножке, а в спине у него торчал короткий арбалетный болт. Коротышка выглядел так, будто лишь на миг прикрыл глаза, ослепленный солнечным светом. Его лицо казалось безмятежным и расслабленным.
Бедный Георг! Я толком не успел привыкнуть к нему, но успел оценить искусство вести споры, которым коротышка отлично владел. Пусть ему недоставало напора настоящего негоцианта, но мне казалось, что это качество можно приобрести, если упорно тренироваться. А упорства у Георга хватало, в будущем он мог бы стать суперторговцем.
Я вытер со лба пот и подумал об Алессандро. Придется как-то сообщить ему нелегкую весть о смерти двоюродного брата, которого Алессандро любил всем сердцем. Настолько любил, что даже имел несчастье выхлопотать у меня для него должность. Эх, как же мне не везет с торговцами! И ведь Праст всему виной, негодяй Праст…
Визит к магам в тот день уже никак не мог состояться, и мы вернулись в Лиго. Первым делом я написал Алессандро письмо с соболезнованиями, которое отправил с гонцом в Фужеро.
Никер чувствовал себя лучше и, как выяснилось, занимался тем, что составлял списки благонадежных лиц, которые, по его мнению, не работали на деймолитов.
– Я думаю, что я вне подозрений, – с кривой улыбкой сообщил мне Никер, – потому что я знал о дядюшке Вилли, хоть и принимал его за деймолита. Если бы я работал на наших врагов, то уже уведомил бы их о мятежном деймолите. Они бы этим заинтересовались и быстро разобрались бы, что к чему. Деймолиты ведь сильно не любят дядюшку Вилли, не так ли?
Я хмыкнул и налил в стакан воды из белого фарфорового кувшина, который Вероника всегда наполняла лично.
– Да. Это верно. Ты вне подозрений.
Никер воспрял от моих слов и, воодушевясь, продолжил, ерзая на подушках:
– Эмилия не работает на деймолитов, она надежный друг, а Виолетта может быть их агентом…
– Наоборот, – ответил я и залпом выпил воду.
Глаза Никера расширились.
– Как наоборот?! Почему, Арт?!
Я уселся на старинный резной стул.
– Понимаешь, Никер, Виолетта – довольно прямолинейный человек. Она эгоистична и способна на все ради того, чтобы сделать свою жизнь получше. По какой-то причине она привязалась ко мне, но понятно, что она продаст даже меня, если ее осыпать золотом. Возможно, погорюет, но продаст. Все это лежит на поверхности. Разве Виолетта подходящая кандидатура для могущественной организации? Разве из нее получится хороший агент?
– Но она уже состояла в каком-то обществе, когда училась в Нимском университете!
– Думаю, что в другом обществе, Никер. Я выясню этот вопрос. Теперь об Эмилии. Создается впечатление, что Эмилия не продаст и не предаст нас. Вот идеальный агент, вызывающий полное доверие!
– Ты так не думаешь, Арт, – недоверчиво произнес Никер. – Ты ведь на самом деле не считаешь, что Эмилия – агент деймолитов?
– Не считаю, – признался я. – Даже полагаю, что в наших замках пока нет хороших агентов, а если кто-то есть, то исключительно мелочевка. Мы еще не сделали ничего, чтобы привлечь внимание. Сражаемся с соседями, но этим все занимаются, взрывчатые вещества не разрабатываем… единственное, что владеем Вигнолийским замком, но это ведь понарошку, все думают, что мы просто раздобыли где-то баронское кольцо. Понятно, что обитатели леса нам не подчиняются. О дядюшке Вилли никто не знает. Если деймолиты за нами приглядывают, то лишь вполглаза.
– Но было бы неплохо узнать побольше об их агентах, – Никер пощупал повязку на груди и скривился.
– Не то слово. Если мы рассчитываем преуспеть в войне с деймолитами, нам нужно не только узнать об их агентах, но и разгромить всю организацию. А чтобы ее разгромить, нужно получить хоть какую-то зацепку. Вопрос лишь в том, где найти ту нить, потянув за которую, мы размотаем весь клубок.
Глава 24
На следующий день, когда роса еще не успела толком просохнуть, Шруссон прибыл из Буретто. Я не спал в то утро. Сон у меня всегда четко отражал мои переживания и в последнее время стал плохим, прерывистым. Я беспокоился о том, удастся ли мне удержать захваченное. Ведь уже нельзя отступать, а иначе легко потерять всё.
Шруссон бочком вошел в кабинет и радостно протянул мне сверток, завернутый в грязную старую ткань, напоминающую холст и перевязанную бечевой.
– Я и сам уже подзабыл, где они хранятся, господин барон, – приторно-извиняющимся тоном произнес бывший управляющий. – С трудом нашел! Они были не под тем камнем в кладке, под которым вы искали, а левее, около самого угла.
Еще до моего вторжения в Буретто Шруссон действительно описал место, где хранились дневники. По его словам выходило, что они находились под камнем около камина на кухне. Я пошарил там и ничего не нашел, что навело меня на мысли о лживости Шруссона. Однако, похоже, он не соврал, а просто перепутал место.
– Если ты мне подсунул фальшивку… – я не стал продолжать, но красноречиво помахал свертком перед носом Шруссона.
– Что вы, господин барон! Я бы не посмел! – непритворно испугался тот. – Я даже не разворачивал сверток. Принес в таком же виде, в котором извлек из стены.
Вид у свертка был самый непритязательный, и я поверил Шруссону.
– Хорошо. Сегодня возвращайся в Таглиат. Скажешь Эмилии, чтобы она подыскала для тебя место в соответствии с твоими способностями. Ты же должен годиться хоть на что-то. Не бывает ведь так, чтобы человек был ни на что не годным.
