– Вы интересуетесь этим как официальный служитель церкви или как маг? – перво-наперво спросил я.
Теперь задумался Аскольд и наклонил голову с выбритой макушкой.
– Я о вас тоже наслышан, граф. С вами нужно держать ухо востро. Допустим, я интересуюсь Туссеаном в частном порядке.
– Тогда я могу потребовать оплату за мою историю, – произнес я, присматриваясь к большому серому филину, сидящему в углу на жердочке.
– Большую оплату? – совершенно серьезно спросил Аскольд.
– Не очень. Просто вашу поддержку, когда она мне понадобится. И, конечно, неразглашение того, о чем я вам расскажу. Пусть это будет нашей общей тайной.
– Согласен, – Аскольд протянул мне длинную холеную ладонь, и мы обменялись рукопожатием. – Рассказывайте, граф.
Я уселся на табурет рядом со столом для экспериментов и вздохнул.
– Все дело в самом Туссеане. Он не похож на остальных магов.
– Очень интересно, граф. Продолжайте, – Аскольд сел на соседний табурет.
– Я очень надеюсь на то, что вы сохраните сказанное в полной тайне. Мой маг Туссеан страдает редким недугом. У него раздвоение личности.
– Что?! – Брови Аскольда прыгнули вверх.
– Да, ваше преподобие. В обычном состоянии Туссеан обыкновенный маг, очень плохой, кстати. Но иногда у него появляется другая личность. И вот эта другая личность как раз выдающийся маг, который способен творить самые настоящие чудеса. К сожалению, она появляется довольно редко.
– Ну и ну. Я никогда не слышал… Точнее, знаю, что есть такой недуг, но не думал, что им страдают и маги.
Бедный добрый Туссеан, с моей легкой руки он успел побывать алкоголиком, грибным наркоманом и теперь вот стал шизофреником.
– Да, это так, ваше преподобие. Во время приступов Туссеан способен на невероятные вещи. Мне приходится держать все это в тайне, чтобы не поползли слухи, и люди не испугались. Кому понравится жить под одной крышей с магом, который иногда думает, что он – это кто-то другой?
– Мне хотелось бы встретиться с Туссеаном, – произнес Аскольд с нажимом. – В этом мой долг исследователя и, пожалуй, священника. Как член коллегии я однажды беседовал с больной женщиной, у которой было сразу несколько личностей. Мы не признали ее одержимой и отправили к лекарям. Но как мага меня очень интересует разговор с другой личностью Туссеана.
Я энергично кивнул, словно был готов показать Аскольду хоть сейчас всех моих людей и все мои владения.
– Конечно, это можно устроить, ваше преподобие. Но никто не способен предсказать появление двойника. Иногда приходится ждать неделями.
Недавно дядюшка Вилли сказал мне, что я – неплохой полководец, но не более того, и мой истинный дар лежит в другой плоскости. Например, из меня получился бы отличный шпион, потому что меня можно припереть к стенке только неопровержимыми доказательствами, иначе я просто ускользну. Вилли тогда сделал вывод, что нам сопутствует успех благодаря моим нестандартным идеям выходца из другого мира.
Мы расстались с Аскольдом в самых лучших отношениях и предварительно договорились о его частном визите в мои земли месяца через два. Жрец даже показал мне пару хитрых приемов, полезных при изготовлении птиц-големов.
Я вернулся на постоялый двор, быстро собрался и отбыл в свои владения. В дороге ничего необычного не произошло, за исключением того, что случайный попутчик, купец, рассказал нам о какой-то эпидемии, надвигающейся с юга. Я не обратил на его слова особого внимания, ведь большую часть дороги провел, погруженный в воспоминания о прекрасной Виолетте.
Прибыв к армии, я обнаружил, что ничего не изменилось. Граф не нападал, а Никер лишь ждал моего возвращения.
– Жаль Виолетту, – как-то слишком буднично сказал мой друг. – Может, из нее получилась бы неплохая жена и графиня. Я слышал историю об одном пирате, который, насытившись убийствами, поселился в городке на берегу океана и открыл сиротский приют. Он исправился, и Виолетта могла бы тоже исправиться, хотя мы этого никогда не узнаем наверняка.
Я оставил без внимания сравнение Виолетты с пиратом, ведь Никер любил девушку, лишь когда находился в присутствии ее красоты. В остальное время мой друг рассуждал весьма разумно и даже высказывал к Виолетте неприязнь. В тот же день от меня понесся к графу гонец с примирительным письмом, предлагающим «полный мир» в текущих границах, как и требовал король. Жоффруа откликнулся немедленно и изъявил желание встретиться с глазу на глаз.
Я позвал графа в свой лагерь, и он вскоре объявился с минимальной охраной, зная о том, что я никогда не нарушал свои обещания и никого не заманивал в подлые ловушки.
Жоффруа выглядел очень усталым, хотя вроде бы мы уже давно не сражались. Под глазами графа болтались мешки, а жидкая черная крашеная борода не могла скрыть потрескавшиеся губы. Мы немного поговорили, и я протянул письменный договор.
Граф даже толком не стал читать. Он выхватил из текста лишь фразу «полный мир» и произнес:
– Вы собираетесь просто подождать полгода, а потом снова приметесь за старое. Не думайте, что я не понимаю, что к чему. У вас преимущество передо мной. Вы можете дарить захваченные замки всяким бродягам, а я вынужден возвращать их вассалам.
– Кто знает, что будет через полгода, – философски сказал Никер, облокачиваясь на стол, за которым мы все сидели.
– Я знаю, – вздохнул граф. – Я упустил свой шанс, когда позволил вам выиграть бой на речке. За полгода вы соберете такую толпу разбойников, что даже соседи не помогут мне ее остановить. Но соседи мне и так не помогут. С некоторыми из них у меня давние разногласия.
– И что вы предлагаете? – я всегда был готов выслушать встречные идеи.
– Мы подписываем договор, и вы оставляете меня в покое, – тусклым голосом произнес граф. – Я стар, и вряд ли долго протяну.
– Но наша выгода в чем? – спросил я.
Граф откинулся на спинку высокого кресла и нехотя произнес:
– У меня есть одна дочь, больше детей нет. Я предлагаю породниться. Вы женитесь на моей дочери и после моей смерти получаете всё. Таким образом, моим внукам достанутся оба графства.
Я помедлил и покачал головой.
– При всем уважении, у меня нет планов жениться в ближайшее время, а тем более на девушке, которую я никогда раньше не видел. Так что вынужден отказа…
Никер под столом так сильно пнул мою ногу, что я с трудом сохранил непроницаемое выражение лица.
– Ах да, – сказал я. – Ваша дочь ведь очень нравится моему другу Никеру. Вот пусть он и женится. Если, конечно, хочет жениться…
Новый пинок оказался посильнее первого.
– Наверное, все-таки хочет, – заключил я.
– Но он даже не барон! – граф возмущенно смотрел на нас.
– Сейчас не барон, а через пять минут барон, – я пожал плечами. – Мы ведь не формалисты?
