— Да как сказать, Леонид Федорович. Максименкову видели. Разве она вам ничего не говорила о том, что ее заметил проходивший мимо человек?
— Да, — с досадой сказал коммерческий директор, — говорила. Но она проходила на достаточном от него расстоянии, так что разглядеть ее как следует он никак не мог. А значит, и опознать тоже. Вот только вы, Татьяна Александровна, своим расследованием испортили нам всю задумку.
— Ну, вы могли бы и не допустить, чтобы я взялась за это расследование. Вы, при вашем влиянии на Веронику Константиновну, вполне могли бы отговорить ее от этого.
— Согласен с вами. Вполне мог бы. Но я решил, что никакой частный сыщик не докопается до истины. Ведь все было так продумано. И тогда, когда все состояние шефа перешло бы в руки его вдовы, между нами говоря, недалекой бабенки, мне не были бы страшны никакие финансовые проверки. Ведь я был бы в курсе всех результатов всех аудитов. Мне открывались такие перспективы! Я мог бы делать в компании все, что захотел бы. Никто не смог бы мне помешать поменять стиль руководства или провести какие-либо реорганизации. В конце концов, я легко мог бы жениться на Златопольской. И тогда все деньги я перевел бы на свое имя. Отпала бы надобность в подставных фирмах. Да что говорить… Но тут вмешались вы, Татьяна Александровна. Вам удалось воссоздать подробности того, как погиб Златопольский. Вы узнали про кока-колу, в которую я влил лекарство. И многое другое…
— Зачем вы убили Златопольскую? — спросила я. — Хотя причина понятна: Вероника Константиновна догадалась, что ее мужа убили вы.
— Нет, вдову убил не я. Я убил только шефа. А ее убила Лиза. Мне же нужно было оставаться вне подозрения. А об участии Лизы во всем этом никто даже не догадывался. Ну, разве что, кроме вас. Да, Татьяна Александровна, должен признать, что вы разгадали все наши ходы, отыскали свидетелей…
— Да, они видели и слышали, как ругалась Вероника Константиновна, когда она догадалась о том, что вы подлили лекарство в напиток.
— Вы правы, как всегда, — согласился Чернохвостиков, — она буквально набросилась на меня, требовала, чтобы я все ей объяснил. И это на глазах у пары, которая прогуливалась невдалеке! Она так орала, что они наверняка все слышали.
— Ну, не все, положим, только обрывки фраз.
— В общем, я решил, что от свидетелей надо избавляться, — словно бы не слыша меня, продолжал коммерческий директор. — Но потом, подумав, я решил, что это не выход из положения: ведь нас видели и другие. И что еще хуже: слышали тоже. Всех ведь не поубиваешь, верно? И тогда я решил, что самое лучшее в сложившейся ситуации — это незамедлительно скрыться. И вот — финал. Правда, я больше не собирался никого убивать. Но тут уж ничего не поделаешь. Вы, Татьяна Александровна, встали у меня на пути. Так что прощайте.
Чернохвостиков поднял свой «глок» на уровень моей головы, но в этот самый момент Подколязников сильно ударил его по руке, в которой было оружие, а потом — ребром ладони нанес удар по шее. Пистолет выпал из руки преступника на землю, а сам он упал как подкошенный.
Я нагнулась, чтобы посмотреть, в каком состоянии сейчас убийца. Не перестарался ли Подколязников? Но нет, все в порядке. Коммерческий директор просто находился в «отключке».
— Ну что, дышит? — спросил Подколязников, подойдя ко мне.
— Да, жить будет. По крайней мере, до суда и следствия, — ответила я. — Как же вы вовремя появились, Анатолий Ксенофонтович.
— Я почти все время следовал за ним, — начала объяснять он. — Потом, когда он спрятался в расщелине, я тоже притаился недалеко. Ну а затем, когда он бросился на вас, я думал только о том, чтобы он не услышал моих шагов, чтобы не обнаружил меня раньше времени.
— Я воспользовалась вашим появлением, Анатолий Ксенофонтович, и раскрутила убийцу на этот рассказ. Жаль только, что он откажется от своих слов и на следствии, и, тем более, на суде.
— Не скажите, Татьяна, — возразил Подколязников. — Доказательство, вот оно.
Он вынул из кармана куртки портативный диктофон и включил его. И мы услышали голос коммерческого директора: «Нет, вдову убил не я. Я убил только шефа. А ее убила Лиза».
— А как у вас оказался с собой диктофон? — спросила я.
— А он почти все время со мной, — ответил он. — Я записал свои любимые песни, вот и слушаю их. А тут, когда этот, — он кивнул на лежащего на земле Чернохвостикова, — пустился в откровения, я и решил, что не лишним будет их записать.
— Вы правы, Анатолий Ксенофонтович, совсем не лишним, — подтвердила я.
— Ну, что теперь будем делать? — спросил он меня.
— Надо идти до первого населенного пункта. Только там мы сможем сообщить о том, где находимся. Кстати, далеко идти-то?
— Несколько километров, — ответил Подколязников.
В это время Чернохвостиков начал подавать признаки жизни.
Он принял сидячее положение и посмотрел на нас. Взгляд его выражал отнюдь не любовь.
— И вы здесь… — сказал коммерческий директор, глядя на Подколязникова, — значит, вас было двое. И это вы меня приложили…
Он с ненавистью сплюнул на снег.
— Как видите, вы, Чернохвостиков, учли далеко не все, — сказала я. — Однако хватит тут рассиживаться. Сиди не сиди, цыплята не выведутся. Поднимайтесь, пора двигаться. Хотя погодите, надо еще пистолет найти. Анатолий Ксенофонтович, приглядите тут за ним. Я — сейчас. И если что, действуйте решительно.
— Не сомневайтесь, Татьяна. Подонок! Он же мне еще и дельтаплан изуродовал!
Я нашла пистолет, мы крепко подхватили с обеих сторон Чернохвостикова и пошли вниз. Вскоре показались огни населенного пункта. Мы перешли по мосту на другую сторону. Я набрала капитана Кагыльдинова и кратко сообщила о минувших событиях.
— А я вас тоже могу порадовать, Татьяна Александровна, — в свою очередь сказал он. — Мы с группой только что прибыли в Мысино. Нашли мы вашу журналистку. Она на автобусе ехала. Сейчас к вам выезжаем, ждите.
Ждать пришлось не очень долго. Вскоре приехала полицейская машина и забрала всех нас. Коммерческого директора по прибытии в полицейское управление сопроводили в камеру. А меня и Подколязникова до утра пристроили в кабинете. Там были диваны, правда, маленькие. Но скоротать ночь можно было вполне. Утром я позвонила Гречанинникову и, сообщив последние новости, сказал, что он может возвращаться на курорт. Потом я сделала звонок Аникееву. Ему и его супруге тоже уже больше ничего не угрожало.
Когда я вышла из здания полицейского управления, уже занимался рассвет. Первые лучи солнца заскользили по горным вершинам.
Что ж, Таня, расследование завершено. Можно продолжать отдых. Но мне что-то расхотелось находиться среди заснеженных вершин. А не поменять ли самые лучшие горы на теплый морской пляж?
