— Вы поощряете ее дурь, — жестко оборвала его я. — Нестабильность не выражается так, поверь мне на слово, сынок.
Зрелость аланита измерялась не годами, а сформированностью крыльев. Именно крылья, суть их магии и силы, сотканные из энергии, что делала их теми, кем они были, определяли их способность состоять в браке, иметь детей, быть самостоятельными членами общества. На мальчиков такой момент, как незрелость, не влиял, когда им хотелось плотских утех. Яркий пример — «Эрдан-Уродливый-Поганец-и-Потаскушник». Девочкам же, напротив, следовало себя беречь до полной зрелости. В противном случае была вероятность поведенческих отклонений и нестабильности энергетического фона. Иными словами, у Филиции было обострение. Ее энергетический фон на данный момент зашкаливал, потому мне и показалось, что она самая сильная в этой семье.
— Идем, надо бы ассистента проведать, а потом вновь вернемся к твоему обычному распорядку дня.
— Соль, вы ведь в курсе, что я довольно занятой аланит? — мягко поинтересовался Рэйн.
— Но вы же в курсе, насколько мне пофиг? — в тон ему ответила я.
— Определенно, — фыркнул он.
И, пожалуй, я впервые увидела, как этот мужчина может улыбаться. Нет, его губы были неподвижны, на лице не дрогнул ни единый мускул, но его антрацитово-черный взгляд вдруг утратил свою привычную холодность, наполняясь задорными искорками смеха. Это было настолько непривычным и неожиданным, когда речь заходила о Рэйне Эль Ариен, что я невольно залюбовалась тем, как преобразилось его лицо в этот момент. Он был красивым мужчиной, я не могла этого отрицать. Однако его красота была подобна лезвию меча. Острая, опасная, хищная. Но не сейчас. Именно сейчас он был похож на того, кого можно считать таким же обычным мужчиной, как и сотни других… Он показался мне человечным в этот момент.
— Что? — заметив мой чересчур пристальный взгляд, поинтересовался Рэйн, а я ужаснулась тому, с какой силой в этот миг мое сердце забилось в груди. Так, будто меня застукали на месте преступления. Так, словно я сделала нечто плохое и только теперь это поняла. Так, как было не одно столетие назад, когда мое сердце впервые опалило чувство, от которого я, казалось, никогда не смогу избавиться!
— Нет! — рявкнула я.
Рэйн испуганно вздрогнул и невольно отшатнулся. Еще бы, не каждый день на него орет полоумный старикан.
— Я… не «что», — буркнула я, впервые за долгое время не найдясь с ответом.
Рэйнхард пожал плечами и так, словно ничего и не ждал в ответ, вышел на лестницу, ведущую на свой этаж. Я поспешила следом.
Всю дорогу до наших с ассистентом покоев я думала о том, что со мной происходит. Ну, честное слово, ведь не серьезно все это! Я же не романтическая идиотина юных лет! Даже не зрелая, истосковавшаяся по мужскому плечу матрона! Я уже и сама не знаю, что я и кто! Так давно это было со мной. Вот оно! Дожилась в пустыне, одичала совсем, на первого встречного калеку глаз готова положить! Хорошо, на второго, просто первый оказался дюже тупой, а второй вроде как и приглянулся. На минуточку! Ничего ведь не произошло! Ну, подумаешь, показался мне он симпатичным, так ведь всего-то второй раз об этом подумала?! И вообще, я же уже взрослая женщина… да чего уж там, с меня уже песок должен вовсю сыпаться, а я распереживалась!
— Чего с вас сыпется? — поинтересовался Рэйн, обернувшись ко мне вполоборота и посмотрев сверху вниз.
— Что? — испуганно замерла я, неожиданно сообразив, что могла начать рассуждать вслух по привычке.
— Вы сказали: «И вообще, я вообще, чего уж там, с меня сыпется», — процитировал он то, что я все же сподобилась озвучить.
Облегченно выдохнув и порадовавшись, что не сболтнула лишнего, ответила:
— Чего-чего? Пыль сыпется, ты там шаркаешь наверху, а мне на голову падает! Я первый пойду, понял? — и, не дожидаясь ответа, обогнала его на несколько ступеней.
— Проснись, проснись, мой юный трудолюбивый и незаменимый помощник! — воскликнула я, войдя в комнату к Киту и тут же настороженно замерев.
Парень лежал на кровати, укутавшись в одеяло. Со стороны могло показаться, что он просто спит.
— Хорош помощник, — раздался со спины голос Рэйнхарда, в то время как я, не реагируя на его замечание, подбежала к постели мальчика, сбросив с него одеяло.
Первым, на что я всегда реагировала как первородная, стоило мне подойти к больному, — это запах. На самом деле для обычных существ ничем таким не пахло, но для такой, как я, было все иначе. Больной человек, аланит, оборотень обладал весьма характерным слащаво-тошнотворным запахом болезни. Его ни с чем не спутать. Вот и сейчас сомнений быть не могло: с Китом что-то не так.
Стоило мне откинуть одеяло, как причины оказались очевидны. Мальчика бил озноб из-за сильного жара, его тело было покрыто язвами… весьма знакомыми на вид.
— Сукины дети, — прошипела я себе под нос, залезая на кровать с ногами и стягивая перчатки с рук, чтобы тут же положить их на виски парня. Времени на то, чтобы действовать размеренно и постепенно, не было. Кит не был аланитом. Яд Серой Моры просто убьет его за считаные дни, так и не позволив парню прийти в себя.
— Что с ним? — жестко спросил Рэйн, подходя к нам.
— То же, что и с тобой, — пробурчала я себе под нос. — С одной лишь разницей: у него нет той силы, что позволит ему продержаться столько же, сколько держишься ты. Сумасшествие какое-то, — прошипела я. — Мне нужно, чтобы сюда кое-что принесли к тому моменту, как я закончу…
Рэйн лишь понятливо кивнул.
Как? Как такое могло произойти? Как я могла не заметить?!
Именно эта череда вопросов снедала меня все то время, пока я занималась восстановлением организма мальчика. Если подумать о степени повреждения его внутренних органов и кожного покрова, то выходило, что Серая Мора в организм попала около суток тому назад. Отсюда получалось, что меня в комнате не было, ведь я занималась лечением Рэйна. Но в то же время Рэйнхард заверил, что на его этаж ядовитый продукт (если допустить, что отравили парня именно едой) попасть не мог, а стало быть, существовали две возможные причины: яд был в чем-то другом, но опять же эта теория была несостоятельна, потому как ничего нового сюда не приносили. Кит не выходил из комнаты, к нему никого не пускали. Либо же мальчик сам принес это «нечто» при переезде. И если допустить подобное, то это должно было быть чем-то съедобным и маленьким, потому как при переезде все наши вещи были проверены, кроме карманов пацана…
«— Вот, это тебе, чтобы больше не болел», — фраза, брошенная мною всего около двух дней назад, всплыла в голове так неожиданно, что я невольно затаила дыхание.
«— Зачем же вам тогда яблоко?»
Этот вопрос, заданный таким нежным девичьим голосом, заставил кровь заледенеть в венах. Нахмурившись, я попыталась визуализировать стол в тот день. Ваза с фруктами, где были душистые желтые сливы, грозди с красным виноградом, сочные груши и яблоки…
