Теперь, когда я обозначила время триумфа для одного из собравшихся, оставалось только ждать и следить. Кем бы ни был отравитель, но он проявит себя в этот день так или иначе. Если мои подозрения верны и это Джемма, то логично было бы предположить, что девочка действовала не одна. Какими бы ни были ее причины, но работать с таким ядом, как Серая Мора, она не могла научиться, прочитав заурядную книжицу из своей библиотеки. Это был очень сильный яд не только для людей, но и для аланитов. Даже попадание небольшого его количества на кожу могло бы вызвать длительное раздражение кожного покрова. А ведь приходилось обрабатывать им те или иные продукты, добавлять в свечи, для всего этого нужны навыки и мастерство, которым просто неоткуда было взяться у шестнадцатилетней девочки.
Но, как бы там ни было, дальнейшие действия ложились уже на плечи Ферта и других людей Рэйнхарда. Начиная с этой минуты магия, что вплетена в стены этого дома и подчиняется лишь его главе, проснется. Каждый шаг, каждое слово, каждое действие будет услышано, какими бы чарами ни пользовались домочадцы, чтобы сохранить свой секрет. Для Рэйнхарда это будет очень сложным испытанием. Со стороны многим и впрямь покажется, что он при смерти. На самом деле для такой магии нужна запредельная концентрация и уверенность, что тебя не прибьют, пока ты будешь «слушать».
— В таком случае мы можем ограничиться всего лишь подвалами… пока, — многозначительно добавил дядя Рэйнхарда.
«Ну нет, пожалуй, не сегодня», — подумалось мне, когда подошел Ферт и с каменным выражением на лице сказал:
— Господин дал четкие указания по поводу того, где будет находиться господин целитель в его последние часы.
— И где же? — жестко ухмыльнулся мужчина.
— Рядом с ним. Жрец Двуликого должен облегчить его путь на суд Литы, такова воля господина.
— Что?! — возмущенно воскликнула Филиция, но была тут же остановлена небрежным взмахом руки мужа.
— Советую тебе, Ферт, переосмыслить толкование приказа умирающего, — почти шепотом, едва слышно сказал Димитрий.
— Воля господина совершенно определенна, — быстро и решительно ответил Ферт, цепко ухватил меня под локоть и потащил на выход.
Казалось, что он просто спит. Его дыхание было ровным и глубоким, хотя кожа казалась белее мела. Черные пряди волос разметались по подушкам, и лишь небольшой лихорадочный румянец на щеках выдавал болезненность его состояния. Магия дома… редкостная дрянь. Неудобная в использовании вещь, хотя бывает весьма полезной, особенно в случаях как сейчас. Магия в империи была на таком уровне, что двое могли при императоре обсуждать способ его убийства, а сам бы император при этом хохотал как ненормальный, воображая, что ему рассказывают анекдот. Ежегодно маги разрабатывали всё новые и новые способы, как из уродины сделать красавицу в глазах окружающих, молодому любовнику оставаться незамеченным для охранных чар в доме мужа его избранницы и прочее, прочее. Разумеется, мои примеры выглядят довольно невинно в сравнении с тем, как на самом деле применялись эти разработки.
Магия же, что вплетена в защитные чары дома Ариен, родом из моих земель. Эйлирцы всегда говорили, что лишь живое может обмануться, а камень знает, видит и слышит то, что есть. Быть главой Дома — это не просто стоять во главе одной конкретной семьи, а получить в наследие и родовой дом, и магию, и силу. До болезни Рэйнхард мог бы пользоваться подобными чарами с меньшими затратами, чем сейчас. Сейчас же это требовало концентрации всех его жизненных сил, воли и разума. Стать частью дома — вот что ему предстояло. Раствориться в его стенах, сплестись разумом с камнем… Увидеть и услышать все, что творится в этом огромном муравейнике, не так и просто, скажу я вам.
Я присела на краешек постели, сняла перчатки и осторожно взяла его ладонь в свою, позволяя моей энергии проникать в его тело.
— Просто слушай, на самом деле это просто… только сначала тебе кажется, что ты оглушен, но надо просто слушать и смотреть, тогда все станет ясным как день. Забудь о том, кто ты, у камня не может быть индивидуальности. Теперь ты везде, потому что ты — это всё…
Впервые, да, именно впервые в своей жизни Рэйн решился на такой шаг, как вступить в права своего наследия до конца. Его родители умерли слишком рано, чтобы суметь научить маленького наследника пользоваться тем, что завещано предками. Он помнил только то, что не одно десятилетие назад рассказывал ему отец, и знал лишь то, что было прочитано когда-то о древней магии, чудом сохранившейся у аланитов после гибели великой цивилизации древности. Он был искусным магом своего народа, но иногда ему казалось, что в сравнении с тем, что некогда умели творить с энергиями этого мира эйлирцы, он всего лишь неумелое дитя. Это сегодня среди людей почти нет магов, но раньше… раньше было иначе. И то, что некогда привнесли в этот мир люди Эйлирии, до сих пор будоражит лучшие умы мира Айрис.
Но время — песчаная река, и все, что было некогда величественным, ныне погребено под раскаленным песком. Магия ушла, просто выцвела, оставив после себя лишь пустыню с названием, в котором до сих пор слышатся отзвуки прошлого: Элио, «душа». Совпадение или чей-то умысел, но сокращенное название Эйлирии означало именно это слово на мертвом языке…
Сейчас, когда Рэйн остался в комнате совершенно один, чувствуя, как утягивают его сознание нити чар, связующих его и дом, его мысли рассеялись и то и дело поворачивали в совершенно неожиданное русло. Почему-то ему вспомнился целитель… Соль. Самый странный человек, да и вообще мужчина, которого он встречал. Словно осколок великого прошлого Эйлирии, Соль был последним из однажды угаснувшей цивилизации. Каково это — быть последним? Должно быть, так же, как умирать от руки своей семьи… Всего несколько дней назад ему казалось, что он смирился. Что готов принять это во благо Ариен. Умереть, но не допустить раскола. Что осталось от него прежнего с появлением в его жизни смертельной болезни? Рэйн не брался судить. Он боялся посмотреть на себя со стороны, боялся почувствовать жалость к себе самому. Но вот появился он, последний жрец Двуликого Бога, с необыкновенными глазами цвета моря, и Рэйну всего на краткий миг показалось, что, быть может, еще не поздно. Быть может, еще есть шанс выиграть? Если есть хотя бы один шанс из тысячи, что он останется жив, то он сделает все, чтобы уничтожить то, что поставило его наследие на край бездны. Его Дом… Имя, что досталось ему от отца… будут жить. Он не станет тем самым неудачником, который потерял все так бездарно.
Сперва он никак не мог понять, что же такое происходит вокруг. Было так шумно, так странно, будто бы в его голове распахнулось неведомое количество дверей. За каждой из них кто-то говорил, куда-то шел, что-то делал. А он лишь бездумно пытался заглянуть хотя бы в одну из них. В результате же ему казалось, что он бегает от одной двери к другой, толком даже не успевая заглянуть внутрь — и тут же врывается в другую. Сколько это длилось? Эта сбивающая с толку сумятица из голосов, лиц и мест действия, он не понимал. Но это очень походило на безумную вереницу, которая никак не прекращалась. Не прекращалась ровно до того момента, как что-то обожгло его руку. Не сильно, лишь слегка коснулось, но это заставило его затаить дыхание и очнуться уже в своей комнате… Да, эта комната, несомненно, была его! Но кто же этот мужчина, что сейчас лежал на постели? Неужели…
