С каждой такой моей мыслью мои удары становились яростнее, жестче, сильнее, пока наконец я не ударила со всей силы, на какую была способна, и дерево под моим посохом жалостливо затрещало.
— Решили меня убить? — усмехнулся удивленно Рэйн, рассматривая треснувший шест. — Из какого дерева ваш посох, Соль?
Тяжело переведя дыхание, я устало оперлась о свой шест.
— Дерево? Таких деревьев больше нет. Как и я, этот посох — последний в своем роде.
— Эйлирский вяз? — неверяще прищурился мужчина.
— Он самый, — просто кивнула я, испытывая сейчас вместо удовлетворения острый приступ тоски. Я знаю, что я одна. Но быть одной и чувствовать себя одинокой — немного разные вещи. Сейчас, стоя на залитом солнцем внутреннем дворе Ариен, я как никогда остро чувствовала себя призраком прошлого, по странной воле судьбы застрявшим в толще страниц настоящего. Рэйн смотрел на меня тепло и дружелюбно, а я… Я словно была давно выцветшей картинкой прошлого, совершенно не сочетавшейся с яркими красками настоящего… Гребаные критические дни!
— Мне жаль, — вдруг сказал Рэйн, а я по своему обыкновению ощетинилась.
— Тут не о чем жалеть, — просто пожала я плечами, — кто бы ни растворился в песках времен, жизнь на этом не остановится. Как бы странно это ни прозвучало, но смерть никогда не мешает жизни, и Двуликий каждому рано или поздно дает увидеть оба своих лика.
— Вы философ, Соль, — усмехнулся Рэйн, с интересом рассматривая трещину на своем шесте, — философ, который вопреки стереотипам неплохо дерется.
— Это потому, что я забил на книги несколько десятков лет назад и решил заняться спортом на старости лет, — хмыкнула я.
— Ну да, я так и подумал.
— Чё я, собственно, пришел-то, — неожиданно возникшая пауза в разговоре вдруг показалась неуютной, и мне до ужаса захотелось сказать хоть что-то, лишь бы оборвать это молчание между нами. — Завтра я съезжаю…
— Я в курсе, — поспешил заверить он меня.
— А я в курсе, что ты в курсе, — заворчала я, — если бы ты не был в курсе, то был бы поваренком на кухне, а не главой Дома.
— Хорошо-хорошо, — примиряющее поднял он руки, легко улыбнувшись, — я понял, что вы что-то хотели сказать и мне не стоит вас перебивать.
— Лучше поздно, чем никогда, — фыркнула я. — Собственно, решил, чтоб ты знал, — глубоко вздохнула я. — Ты мне нравишься, Рэйнхард Эль Ариен.
Вот ради одного такого взгляда, когда черные словно ночь глаза распахиваются так широко, что кажутся размером с половину его лица, стоило это сказать!
— Кхх… — что-то попытался он сказать, но, по всей видимости, не смог найтись сразу с ответом. — Я… Спасибо, — наконец-то промямлил он.
— На здоровье, — достаточно серьезно кивнула я. — Это странно, потому что мне никто не нравится, — подытожила я.
— Мне уже страшно, — хмыкнул он.
— Это правильно.
— И что теперь делать с этим открытием?
— Не знаю, — пожала я плечами, — как придумаю — скажу. Все, я пошел. Спать пора.
— М-м… — промычал он мне на прощание, а я довольная собой решила спокойно выспаться.
Уже завтра меня ждал новый виток моего пребывания в Аланис, а новые витки, как водится, приносят с собой больше проблем, чем чего-то стоящего.
Глава 7
— Чё за побрякушки, Фертибальд? — прямо спросила я, увидев тот ворох артефактов, что принес с собой Ферт в это утро в мою комнату, как раз перед самым моим отъездом.
Мужчина глубоко вздохнул, но все же ответил спокойно.
— Это, — указал он на ворох, — приказ господина. Выберите то, что вам подходит, и носите это…
— Надо же, как щедро, — хмыкнула я, беря в руку первый попавшийся перстень, — я-то уж подумал, что ограничимся клеймом.
— По неизвестной мне причине господин предложил вам альтернативу клейма, хотя, если спросите меня, я считаю, что это не рационально.
— Как все же удачно, что тебя никто не спрашивает.
— Вы просто не понимаете, какие нравы царят в империи, — зло отчеканил он, — если вы вдруг окажетесь без этого, — вновь кивнул на ворох, — кто угодно сможет заявить на вас права! Любой Дом, узнав о том, кто вы, сможет забрать вас под свое покровительство!
— Да брось, Фертисимос, — скептически хмыкнула я, — твой господин уже оформил все полагающиеся бумаги на меня. Тебе просто не нравится, что я могу это снять и выйти куда-то без вашего ведома.
— К вам будет приставлена круглосуточная охрана и вам запрещается покидать дом без этих вещей.
— Ну и ладно, — пожала я плечами.
— Так просто? — скептически прищурился он.
— Да, — легко кивнула я. — Я пока не собираюсь тебя бросать, не переживай, а когда соберусь… ты все равно с этим ничего не сможешь поделать.
— Самоуверенно!
— Нормально, — заверила я его. — Ладно, возьми дедушкины сумки и неси их вниз, а я пока принаряжусь, — выудив еще одно колечко, самое невзрачное из всей кучи, я надела его на указательный палец. — Чего замер-то? — посмотрела я на так и не сошедшего с места мужчину.
— Я вам не слуга, — хмуро бросил он.
— Ну и что? Тебе сложно дедушке помочь, что ли? Вон ряху какую отожрал, а лишний шажок трудно сделать.
— Ряху отожрал? — как-то нехорошо закатив глаза и тут же прищурившись, переспросил мужчина. — То, что вам благоволит Дом Ариен, еще не означает, что вы имеете право коверкать мое имя, — решительно начал наступать он на меня, — говорить мне гадости…
— Конечно, — кивнула я, предупреждающе выставив посох перед собой, — все это значит лишь то, что вы имеете право указывать мне, как жить, где жить и кому служить, так? Или ты, юный Фертерий, наивно полагаешь, что я так вам всем благодарен за счастье торчать тут, что у меня аж дыханье схватывает? А может, ты там себе вообразил, что спасти двух наследников твоего Дома — это такая охренительная честь? Ну же, давай, скажи мне? Молчишь? Вот и помалкивай, бери мои сумки и тащи их вниз, растрясешь пузцо хоть.
— Пузцо?! — умудрился шепотом прорычать Ферт.
— Не пузцо, так жо…
— Господин, — неожиданное появление Кита почему-то заставило нас обоих замолчать, что само по себе странно: мальчик-слуга вызывает смущение у двух господ.
В это утро он вопреки обычаю остался дома и сейчас смотрел сквозь широкое окно в своем кабинете на то, как пределы его резиденции покидает старик, что всего несколько недель назад спас его жизнь. Странный старичок, даже удивительно, как с таким характером и откровенно миниатюрным телосложением ему удалось прожить столь долгую жизнь. Порой в голове не укладывалось, сколь сильным был этот на вид хрупкий старец. «Вредный» — это не то определение, которое могло бы охарактеризовать старика, скорее «вредоносный», но и весьма полезный. Отличное приобретение для его дома.
