— Ммм… вам зачем? — наконец разродилась она.
— За «надом», — пробурчала я.
— Да нет, — улыбнулась девушка, — вы меня не так поняли…
— Как же мне тебя понять, если ты ничего не говоришь? Мне нужна нарядная тряпка с узорами или чевой там у вас нынче в моде, чтоб не хуже, чем у других… эх… — поморщилась я. Вся моя нелюбовь к имперцам, к их быту, традициям, устоям выливалась наружу, стоило только подумать о том, что когда-нибудь мне придется носить их одежду. Я ненавидела саму мысль об этом, потому начинала вести себя хуже ребенка. Воистину: старые — что малые.
— Моему дедушке нужна тога для моей сестры, — голос Кита, раздавшийся со спины, стал полнейшей неожиданностью.
— Сестры? Ах, ну теперь мне все понятно. Какая она?
— Что? — переспросил мальчик.
— Ну, опишите мне ее, чтобы можно было подобрать подходящий вариант.
— Она… красивая, — несколько смущаясь, начал он, почему-то смотря мне в глаза. — У нее смуглая кожа и глаза как у моего дедушки, такие же яркие. Волосы у нее черные и… Короче, она вполне себе ничего, — явно засмущавшись, пробормотал он.
Молоденькая продавщица почему-то захихикала и тут же нырнула под прилавок, выуживая на стол ткани от лучших мастеров Ис’шера. Газовые и воздушные, блестящие и атласные, тяжелые и плотные из-за обилия серебристых и золотых нитей, что были вплетены в полотно.
— Вот, — покивала девушка, — лучшее, что пришло ко мне за последние недели…
— Эту, — даже не спрашивая моего мнения, обнаглевший помощник ткнул пальцем в темно-синюю газовую ткань, расшитую по краю серебристым орнаментом. — Просвечивать не будет?
— Что вы, — вновь гнусно захихикала продавщица, — подберу вам все в лучшем виде.
Уже на улице, когда я смогла расплатиться за целый ворох ткани и булавок, Кит, таща мои покупки, все же решил заговорить со мной:
— Зачем тебе это все?
— А что? — посмотрела я на него.
— Только не говори, что собралась во дворец в этом?
— Не скажу.
— Тогда зачем?
— Потому что, — фыркнула я.
— С тобой невозможно разговаривать! — возмутился он.
— Это ты начал со мной разговаривать, — пожала я плечами. — Вот, возьми, — сунула я ему в руки кошель с деньгами, что получила вчера от Рэйна.
— Зачем ты отдаешь его мне? — споткнувшись на полушаге, он растерянно замер посреди улицы.
— Будешь носить с собой, чтобы я не спустила все, — легко пожала я плечами. — Знаешь, я такая транжира. Кстати, чего замер, идем, еще в одно место надо сходить.
— Куда? До начала занятий еще три часа, а ты ведешь себя слишком странно сегодня. Встала ни свет ни заря… Ты вообще ложилась, кстати? Эй, да постой же, с кем я вообще разговариваю?! — возмущенно раздалось со спины, в то время как я уходила в совершенно противоположном от здания университета направлении. Сегодня мне нужно было кое с кем встретиться, потому мои ноги несли меня к океану.
— Сегодня я не ложилась, — ответила я, как только Кит нагнал меня, — иначе бы не встала.
Я буквально кожей чувствовала, сколько вопросов вертится в голове мальчика, но он не пытался больше спрашивать, верно уловив, что у меня нет желания отвечать. Мы нашли свободного извозчика и оставшуюся часть пути проделали уже внутри небольшой повозки. Нам нужно было попасть на окраину города, там, где у самого обрыва росло танцующее дерево ольтис. Его изогнутый ствол уже невозможно было обнять, а ведь когда-то он было тоньше моего мизинца. Теперь же этот исполин точно парил на самом краю обрыва.
— Что мы тут забыли и… Это место, я был тут раньше, кажется? Точно был, помню это дерево, — внимательно всматривался он в открывшийся пейзаж. — Да, перед тем, как отца забрали в очередную военную кампанию империи, он приводил меня сюда. Когда же это было? Что-то около десяти лет тому назад… Да, где-то так.
— Он не сказал тебе зачем? — поинтересовалась я, стараясь говорить легко и непринужденно.
— Говорил, но я не очень помню, — пожал плечами паренек. — Что-то вроде того, что это место… важное для нашей семьи, не знаю, что он имел в виду.
— Ясно, — кивнула я, поднимаясь по крутому пригорку вверх. — Чудны пути твои, Двуликий. Чудны и запутанны.
— Что? — переспросил Кит, нагоняя меня.
— Ничего, все так…
Чувствовала ли я нечто общее с этим ребенком, когда впервые увидела его? С того самого момента, когда взглянула в его глаза. Хотя, быть может, и раньше. Я чувствовала в нем некую общность с собой. Я всегда ощущала детей Дорина, его внуков и правнуков. Не знаю, как правильно описать это ощущение. Просто представьте, что есть две детали одного механизма, и когда они встречаются, происходит щелчок и пазы совмещаются — и ты понимаешь, что это детали из одной конструкции. Все правильно и все так. Сейчас, поднимаясь на крутой склон, где когда-то очень давно нашел свое последнее пристанище мой сын, я чувствовала себя донельзя странно. Никогда мое сердце не перестанет болеть по Дорину, как никогда я не перестану скучать по нему. Но он прожил хорошую жизнь. Долгую, светлую — и никогда не позволял бремени своего происхождения влиять на свою жизнь. Он был сильным человеком, мой мальчик. Мы с Кираном оставили своих потомков не потому, что нам было все равно. Как раз-таки напротив, было до такой степени не все равно, что испытывать эти чувства стало однажды слишком больно. Раз за разом любить их, быть участником их жизни, видеть, как они растут, меняются, взрослеют, стареют… Это слишком. И сейчас мне хотелось прийти в это место вместе с Китом, пока была такая возможность. Хотелось почувствовать незримую поддержку сына и заручиться его покровительством. Конечно, все это, должно быть, предрассудки, но думаю, мне простительно быть немножко суеверной. Мне хотелось верить, что где-то там Дорин узнает о том, что я хочу попытаться защитить его наследие. Пусть его мать и не так сильна, как ей бы хотелось, довольно труслива и не слишком-то умна, когда дело касается дворцовых интриг, но она очень хочет сохранить то, что должна.
— А какая история связывает тебя с этим местом? — спросил Кит, когда мы оказались на самом верху холма под тенистой кроной дерева, что так давно мы с Кираном посадили. Сколько еще оно будет расти, учитывая то, какая уйма наших сил была влита в него?
— Гм… — задумчиво протянула я, смотря на горизонт, — очень светлая история, хотя и печальная…
— Очередная загадка? — поинтересовался он, вставая рядом со мной. Его темно-рыжие кудри трепал озорной морской бриз, и сейчас он, пожалуй, как никогда казался мне знакомым…
— Нет, — усмехнулась я. — Совершенно простая, житейская история, — пожала я плечами. — Здесь похоронен очень дорогой мне человек.
— Где? Прямо здесь? — немного испуганно посмотрел он себе под ноги. — Но ведь так не принято, в империи же сжигают…
