Когда нежно-голубые нити, исходящие от моих ладоней, проникли в тело женщины, я полностью сосредоточилась на пациенте. Как бы ни было велико мое желание расспросить Рэйна о том, что ему известно о произошедшем, гораздо важнее был человек, чья жизнь сейчас зависела от моего мастерства. За годы отшельничества я стала гораздо сильнее как целитель. Не знаю, с чем это связано, но иногда мне кажется, что если попробую объять каждого присутствующего здесь и сейчас нитями своей силы, то у меня это непременно получится. Как будто внутри меня есть показатель, который дает уверенность в своих силах. Но за все эти годы я ни разу не пыталась так широко использовать свою силу. И не потому, что боялась быть раскрытой — я боялась последствий. Мой Бог всегда дает двойную цену за все. Что со мной будет, если я позволю себе открыть свой потенциал? Стану ли я рабом своего предназначения в той степени, когда моя воля перестанет иметь хоть какое-то значение? Пока же каждый день я проживала так, будто бы сила моя была зажата в тугих тисках, и я время от времени сливала ее излишки в окружающий мир. Но лучше так. Для меня так лучше. Хотя что может быть хуже, когда твое сердце и разум в постоянном противостоянии?
— Что здесь произошло? — спросила я, как только дыхание женщины стало ровным и размеренным и она была готова к переносу. На память о произошедшем я оставила ей лишь несколько трещин в ребрах и огромный синяк чуть ниже поясницы. Ну а как иначе? И так отъелась на казенных харчах: судя по всему, за весьма короткий срок набрала около пятнадцати килограммов, а тут лишний раз и не присядет, схуднет немного. Расхитительница кладовых имперского гарнизона тягостно вздохнула и сладко засопела.
— На гарнизон напали, — коротко ответил Рэйн, и, судя по тому, что он замолчал, это была вся информация, которой он хотел со мной поделиться.
— Ну, слава богу, — радостно выдохнула я, — а то я уж подумал, что это все просто досадное недоразумение. Знаешь, как бывает: один упал и толкнул головой второго, который со всей силы повалился на стену дома, стена рухнула и придавила повариху, повариха упала на яблоки, что выскользнули из под нее и устремились в разные стороны, пробивая черепа и ломая ноги окружающим… Да, — кивнула я, — именно так я и думал, а тут вон как оказалось.
— Я не могу сказать вам большего. Эта информация не может покинуть тот круг лиц, для которых она предназначена.
— Да? — Хотя умом я понимала, что не стоит лезть туда, куда не стоит, но я предпочитала быть в курсе, кого бояться и откуда прилетит, если что.
— Да, — спокойно ответил Рэйн, встречаясь со мной взглядом, давая понять, что ему ровным счетом все равно, что я скажу или сделаю, но он мне ничего не расскажет.
— Ну и хрен с тобой, — зло фыркнула я. — Кит, иди сюда и завязывай уже подслушивать. Он в курсе, что ты не идиот! — позвала я паренька, который, судя по всему, решил натренировать свой слуховой нерв до небывалой чувствительности.
Кит выглянул из-за стены дома, при этом выглядел оскорбленным до глубины души, но кого он пытался обмануть, подслушивая за аланитом? У Рэйна и слух, и чувствительность к постороннему присутствию были гораздо лучше, чем у любого человека. Я же… просто чувствовала живых вокруг себя.
— Иди сюда, оболтус, — помахала я ему, — бери тетю с дядей, — указала я на двух пострадавших, — за ручки и стартуй.
— Чего? — все еще дуясь, переспросил он.
— Отправляйся вместе с ними в госпиталь, — пояснила я, доставая из кармана амулет, предназначенный Киту. — Помычи там чего-нибудь, чтобы их приняли, но не слишком усердствуй с пояснениями.
— А вы?
— Я пока останусь тут, — поднимаясь на ноги и прислушиваясь к внутреннему голосу, сказала я.
Работы предстояло много. Не могу сказать, что я готовилась стать героем дня, но тех, кому по-настоящему нужна была моя помощь, было действительно много. Когда я ощущаю такой зов, то чувствую себя покорителем горных вершин. Мне начинает казаться, что нет ничего в мире, что было бы не по силам мне одной. Необыкновенный подъем, воодушевление, желание быть там, где нужна, а потом приходит точно такая же отдача. Чувство опустошенности, собственной никчемности и бесполезности. Таков мой Бог, таков его дар.
— Фертибальд с тобой? — посмотрела я на Рэйнхарда.
— Разумеется, — кивнул он.
— Пусть поможет мне.
— Он? — несколько удивленно изогнув бровь, поинтересовался Рэйн так, словно эта моя просьба его огорчила.
— Ну хочешь, ты оттащи вон ту лошадиную тушу, под которой еще кто-то вяло трепыхается, мне как бы без разницы, — указала я в сторону почившей не своей смертью кобылы, из-под брюха которой торчало две ноги.
— И что, даже не попытаетесь разузнать побольше о произошедшем? — спросил он, давая знак кому-то, кто, по всей видимости, находился среди массового скопления целителей.
— Потом, сейчас не до этого, — отмахнулась я. — Сам расскажешь, — подумав, добавила, но клянусь, вовсе не рассчитывала, что эти мои слова прозвучат как угроза, и уж тем более на то, каким образом совсем скоро они подтвердятся. Тем временем Кит активировал свой амулет, и образ его точно растаял в воздухе вместе с теми, кого в этот момент касались его руки. На место моему ассистенту подошел как всегда недовольный Ферт. То ли строение лица у него такое, то ли по жизни одно дерьмо случается, но выглядел этот сотрудник Дома Ариен как аланит, который активно борется с расстройством желудка, но борьбу отчаянно проигрывает день ото дня.
— Фертазмус! — воскликнула я. — Идем же скорее, твой подарок, похоже, издох! — указала я пальцем на почившую кобылу, которая была так похожа на Ферту, что, не знай я, что она жива и относительно здорова, могла бы и перепутать.
Мужчина лишь тягостно вздохнул и как-то обреченно посмотрел на своего господина. Рэйн легко кивнул, давая знак подчиненному, и тут, пожалуй, впервые за время моего нынешнего пребывания в империи я увидела, как один из аланитов пользуется энергией крыльев. Хотя я скорее ощутила, как активизировались его внутренние токи, как потянулись невидимые энергетические нити к туше, чтобы всего лишь через секунду легко оторвать ее от земли и переместить на нужное расстояние, чтобы освободить того, кто лежал под животным. То, что сейчас произошло, можно было назвать неслыханным расточительством. Аланиты были жадными созданиями или себялюбивыми, потому как использовать собственную энергию, чтобы помочь незнакомцу, постороннему, бесполезному, считалось чем-то сродни дурости. И при всем при этом они любили, когда для них слабые трудятся задаром. Вот такой вот парадокс.
Рэйн смотрел на то, как Соль и его слуга суетятся вокруг пострадавшего мужчины. Это было странно. Нет, не то, что целитель выполнял свой долг. Теперь всякий раз, когда видел Соль, он вспоминал их прогулку по набережной. А именно — тот самый момент, когда ему пришлось помочь «старику» избежать столкновения с торговцем и его тележкой. И каждый раз думая об этом, он сомневался, не показалось ли ему. Вообразил тонкий девичий стан под плотной тканью куртки. Не к месту почудились ему изгибы, которых просто не могло быть у старика. Все это было так странно, но он должен доверять хотя бы самому себе.
