— Не начинай, — взяв в руки посох, предупредила я.
Уже приняв душ и укутавшись в широкий отрез ткани, я вошла в собственную комнату и присела перед зеркалом, думая о том, как буду расчесывать волосы. Провела по мокрым волосам щеткой, которая тут же застряла в них. Выругалась и с силой потянула ее вниз.
— Помочь? — хриплый мужской голос, раздавшийся от окна, заставил меня от неожиданности выпустить щетку из рук. Вот только упасть ей не дали. Смазанной тенью «помощник» метнулся в мою сторону, ловя то, что я не смогла удержать.
Должна сказать, что положение, в котором я оказалась, было столь же странным, сколь и сюрреалистичным. Я, укрытая лишь полоской ткани, нагло ухмыляющийся оборотень у моих ног, что смотрит на меня снизу вверх. И снова я, что в немом изумлении лишь хлопаю глазами, и вновь оборотень, чей взгляд светло-серых глаз, точно поглаживая мое тело, скользит по мне.
Что говорить, Трэй всегда мог заставить женщину зардеться. Он умел смотреть на женщин; подозреваю, что не только смотреть, но об этом я не осведомлена достоверно.
— Что, — краешком губ усмехнулась я, — только не говори, что от меня все так же пахнет волчьей мятой?
— Нет, — покачал он головой, — от тебя никогда ею не пахло, просто крышу сносило очень похоже, — на дне его глаз появился странный огонек. Именно так он смотрел на меня раньше, до того.
Трэй легко встал на ноги, обошел меня со спины и провел щеткой по моим волосам, осторожно придерживая их другой рукой. От этого его движения стало не по себе. То ли страшно, то ли волнительно… я пока не понимала. Самое главное — я не знала, отпустил ли он прошлые обиды? Понял ли?
— Я изменился? — то ли вопрос, то ли утверждение. Через зеркальную гладь, стоя за моей спиной, он смотрел мне в глаза.
— Конечно, ты же живой, — тихо ответила я.
— Но вот ты все та же, — вновь проведя щеткой по волосам, сказал он.
Я лишь глубоко вздохнула. Не могу сказать, что такие речи льстили мне или услаждали слух. Мне бы хотелось увидеть однажды, как седина коснется моих волос. Не ради старости — ради изменений.
— Я скучал по тебе, — тихо добавил он, — очень.
— И я, — я хотела ответить так, чтобы он меня услышал, но вышел невнятный шепот, горло мое почему-то свело судорогой и стало больно дышать.
Наши пути пересеклись спустя столетие, как я осталась одна. Жизнь моя тогда представляла собой жалкое зрелище. Хотя не уверена, что сейчас она имеет большее значение. Мое душевное состояние на тот момент было и вовсе удручающим. Меня, точно перекати-поле, кидало из темных волн удушающей апатии к неконтролируемой ярости, которая могла вполне себе закончиться приступом истерики, когда бы я хохотала точно умалишенная. Вот только сойти с ума никак не получалось. Уже тогда я путешествовала по миру в мужском облачении. Удивительно, но в определенных обстоятельствах грань между мужчиной и женщиной стирается и остается лишь человек. Вот и я перестала отождествлять себя с существом определенного пола. Я была просто существом. Точно мертвец, закованный в стенах колдовского замка прошлого, днями напролет я могла рассматривать под пропитанными магией стенами картины своего прошлого… нашего прошлого. Тогда я переставала ощущать время, текущее и перетекающее изо дня в день. А потом, должно быть, когда мое тело переступало определенную грань, что Дар не мог допустить, я вставала и уходила. Точно бабочка, влекомая яркими огнями чужих жизней, я стремилась туда, где смогла бы прикоснуться к реальности. Тело мое продолжало цепляться за жизнь, разум увязал в воспоминаниях, желая все больше и больше ее отринуть. На помощь приходили подарки отца Кирана, изготовленные лучшими мастерами Эйлирии, амулеты, способные улавливать магию вокруг и накапливать ее же без каких-либо затрат. Вещи, которые были сделаны специально для меня и Кирана. Одним из них был и мой амулет перехода.
Как это часто бывает в моей жизни, знакомство с Трэем началось со спасения одного из нас. Юный оборотень желал переиграть судьбу. Уйти от ответственности и долга, сбежать из родной стаи, не слишком разбираясь, насколько это хреново в мире зверолюдей — не иметь семьи. Хотя чего это я, в мире людей это настолько же отстойно. Вот только у волков от этого и впрямь зависит будущее. Если ты не в стае, то никогда ни одна самка не посмотрит в твою сторону с целью создания семьи. Ни один оборотень не посмотрит на тебя как на равного. Клеймо изгоя-одиночки — вот единственное, чего стоит ожидать отщепенцам. Лучшая доля для таких — это служба в императорской армии или разбой. Трэй был сыном стаи, которого хотели передать в другую стаю в качестве залога мирного соседства на обучение сроком в пять лет. Юноша расценил уготованную участь позорной, сродни тому, как если бы его отдали в заложники или что-то типа того. Честно сказать, я не очень понимаю, как это работает у оборотней. Каждый из них имеет отца и мать, но в то же самое время их единственный отец, чье мнение имеет значение, — Альфа, как и семья — это стая, а не только лишь кровные родственники. На мой взгляд, это несколько перебор, но им, как говорится, виднее.
Как стоило бы догадаться, Трэй сбежал. В тот же вечер, когда юный оборотень пытался убраться подальше от четырех «загонщиков», что были посланы за ним, ваша покорная слуга осваивала местные питейные заведения. Алкоголь выветривался достаточно быстро, потому для пущего эффекта его нужно было много… очень много. Не то чтобы я была любительницей выпить, скорее уж наоборот, но вот в этот вечер почему-то захотелось. В эту звездную морозную ночь я оказалась на севере империи, в месте, где были разрешены азартные игры без залогового взноса. Это здорово щекотало нервы, учитывая то, что в кармане у меня была всего тройка медяков, и проиграй я их и окажись неплатежеспособной, меня бы просто прибили. Попытались бы, конечно, но тем не менее ощущение опасности будоражило нервы. Алкоголь позволял чувствовать себя легко. Учитывая то, что я всегда была склонна к авантюрам и азартные игры расценивала как приключение, а не способ обогащения, в таких делах я была мастером. Изрядно увеличив свой первоначальный капитал, заработав несколько ненавидящих взглядов и как следует набравшись, я решила, что не хочу, чтобы меня лупили в этот вечер. Потому демонстративно скинув всю имеющуюся наличку, великодушно заказала всем и на все. Свалить под шум и гомон ликующей толпы оставалось делом техники.
Бредя по ночным улицам хмурого города, когда с неба падали легкие снежинки, я ловила себя на мысли, что сейчас, должно быть, похожа на одну из них, ибо мотало меня из стороны в сторону не хуже, чем этих пушистых бедняжек. Впереди показалась заброшенная смотровая крепость из грубо отесанного камня, и мне вдруг захотелось, как это часто бывает у изрядно выпивших людей, на нее залезть. Зачем? Кто бы знал?! Просто надо. Благо башня давно пустовала, а лестница, ведущая наверх, была вполне себе надежной, так что на смотровой площадке я оказалась быстро и без приключений. Приключения были впереди…
Не зря я говорила о том, что не люблю выпивать. Во-первых, но не в самых главных, легче осушить небольшой пруд, чем напоить меня: пить — занятие утомительное для таких, как я; во-вторых, в таком состоянии я проблемная больше обычного.
