Итак, стоит представить: на улице глубокий минус, валит снег, холод такой, что дыхание индевеет на одежде и волосах. Я, изображающая снежинку на высоте в десять человеческих ростов. Для пущего сходства танец продолжается на каменном ограждении. С одной стороны пропасть, с другой — относительно безопасный пол. В руках мой шест для баланса. Думаю, все могло и обойтись, если бы внизу кто-то не заорал в момент особой концентрации. Ожидаемо я поскользнулась и дланью возмездия обрушилась на врагов юного Трэя. Как известно, чем с большей высоты падает тело, тем большую скорость оно в конечном счете может набрать. Так что мои невеликие килограммы стали карой небесной для двоих оборотней, что теснили свою жертву к стене… Стоит заметить, что в той истории все выжили, хотя ее завершение я помню смутно. Все мои попытки вызнать детали у очевидца так ни к чему и не привели, единственное, что было мне ответом, — это неконтролируемый смех, перемежающийся икотой. А то, что помню я, — это гнев за прерванный танец и радость, что шест был все еще в моих руках.
Наши взаимоотношения после — это совсем другая история. Но хочу заметить: в эту ночь я спасла его, а он, появившись в моей жизни, помог найти спасение мне. С ним мне стало тепло на долгие годы, ровно до тех пор, пока он не сказал, что этого уже мало ему. Трэй хотел, чтобы я предпочла памяти его. Но я всегда выбирала Кирана, даже когда точно знала, что его уже никогда не будет в моей жизни.
— Я все слышал, — сказал он, продолжая расчесывать мои волосы — Это странно, что, встретив тебя спустя столько лет, я вновь должен буду отпустить, ведь так?
Я тяжело вздохнула, но ответить должна была. Трэй был не тем, кому мне хотелось бы врать.
— Если что-то пойдет не так на этом приеме, я должна буду уйти. Я не останусь.
— А если окажется так, что там будет и правда он?
— Больше всего на свете я боюсь того, что вновь позволю себе надеяться. Но даже если Двуликий так распорядится, что он окажется жив… — На этих словах дыхание мое перехватило. Даже произносить подобные мысли, о вероятной доле возможности, было больно. — Я не оставлю его. Я выбрала этого мужчину очень давно. Выбрала сперва мужем, потом другом, потом отцом для нашего ребенка, выбрала своей половиной, и не важно, что с ним произошло, что все эти годы я продолжала верить, что его больше нет, но я не могу просто отвернуться от него.
— А что, если он тот, кто предал тебя… вас? — это был бы закономерный вопрос для любого, кто мерил жизнь общепринятыми человеческими понятиями.
— Возможно, ты мне не поверишь, такое сложно понять тому, кто не был рожден в одно время вместе с нами и не прожил бы той жизни, которая досталась нам. Но Киран никогда бы так не поступил.
— Как ты можешь быть уверена в этом?
На некоторое время я замолчала, пытаясь объяснить то, что я просто знала.
— Я, девочка из простой деревенской семьи, однажды вошла в королевскую семью. Как вы — люди, оборотни, аланиты — смотрите на подобные союзы?
— Такой мезальянс невозможен в империи.
— В Эйлирии он был тоже маловероятен. Но вы смотрите на мир сквозь призму материальных благ, разглядывая друг друга точно капусту на рынке. У какой капусты больше листочков, какие из листьев более сочные, а какие нет. Быть может, причина в том, что в нас есть сила созидания, но когда я смотрю на человека, я не вижу его кошелька, не замечаю, насколько богатая одежда на нем, не вижу разницы в происхождении. Ты не подумай, я не тупая, я знаю, что значит пропасть между сословиями, но я просто не понимаю ее. У семьи Кирана были деньги, власть и положение в обществе. У моей семьи не было ничего, да я особо и не помню ее. Подозреваю, после того, как казна выдала им за меня откупные, для них началась совершенно иная жизнь. Но была Соль и был Киран, женщина и мужчина, которые могли сделать мир счастливым друг для друга. В это мы верили. Когда-то я носила богатые платья, посещала приемы и балы, а потом мы уходили вместе с нашими братьями и сестрами и жили под звездным небом. И какая разница, где и как, когда ты живешь так, как ты этого хочешь, с тем, кого ты выбрал? Золото — всего лишь металл, власть — иллюзорна, хозяйка жизни — лишь смерть. Положение в обществе — что это вообще? — усмехнулась я. — Люди сами заковывают себя в цепи условностей. Они сами мешают себе быть счастливыми. Потому скажи мне, что можно предложить такому, как я, чтобы он решил предать свой мир? Тех, которые всегда поддержат? Которые всегда разделят с тобой этот мир и будут смотреть на него так же, как и ты? И поэтому когда ты спрашиваешь меня, допускаю ли я мысль о том, что этот человек предал нас, я отвечаю тебе — нет.
— Ты все еще любишь его? Даже спустя триста лет?
— Триста лет, — усмехнулась я. — Ты правда думаешь, что время способно что-то изменить? Времени не существует, если ты не способен забывать.
Некоторое время мы молча смотрели друг на друга. Помимо того, что я была рада нашей встрече, этот разговор заставил меня задуматься над некоторыми вещами. Например, о чем думал Двуликий, создавая наши тела и делая их такими беспомощными? Как так можно было поступить со своими детьми? Если бы мы могли постоять за себя, если не с превосходством, то хотя бы на равных, — насколько бы все было проще. Но всякий раз, когда в моем воображении возникала картина того, что у одного из самых мерзких представителей расы аланитов может находиться человек, столь дорогой моему сердцу, я чувствовала всю степень беспомощности, отчаяния и собственной никчемности.
— Я помогу тебе, можно? — его губы исказила кривая усмешка, которая совсем не затронула глаз.
— Тогда помоги Киту сделать то, что я от него хочу.
— Не волнуйся на этот счет, — многозначительно сказал Трэй. — А теперь позволь нам в этот вечер побыть просто друзьями, которые давно не видели друг друга. И… не переживай, один из друзей все же повзрослел, — пожал он плечами, положил расческу на столик рядом со мной и, больше не говоря ни слова, проследовал к моей постели и тут же по-хозяйски разлегся на ней. После чего обольстительно улыбнулся и похлопал ладонью рядом с собой.
— Глазам не верю, — пробормотала я себе под нос, не в силах сдержать улыбки.
— Да что такого? Присесть-то толком больше и негде, — пожав плечами, усмехнулся Трэй.
Этой ночью мы все же нашли место, где могли бы расположиться с комфортом. И местом этим оказался пол. Я могла бы сказать, что мы выпивали и хохотали полночи, как давние друзья, которые давным-давно не видели друг друга. Но на меня алкоголь особо не действовал, а на Трэя, как на оборотня, забродившие ягоды оказывали омолаживающий эффект, превращая серьезного мужчину в игривого щеночка. Одним словом, пустая трата денег. Потому мы просто говорили. Я рассказала о том, как оказалась под крылом Ариен, он — о своей жизни в стае.
— Как ты оказался в этом доме? Как сумел войти? — все же спросила я, когда ночь стала близиться к рассвету. — Ты теперь работаешь на Ариен?
— Нет, — покачал Трэй головой. — Я кровник того, кто ставил защиту на дом.
