– Что там? – крикнула Марго со своего поста.
«А она и правда хорошая сестра», – будто раскаиваясь, подумала Пайпер.
– Плохо видно. Вроде какая-то мебель. Кровать, что ли. – Эми поднялась и снова подергала половицы. – Надо взять лестницу.
– Эми, серьезно, лучше не…
– Не хочешь, не спускайся. Придержишь лестницу сверху. – Ее слова звучали насмешкой. «Трусишка».
– Я пойду, – сказала Пайпер. «Куда ты, туда и я».
Вместе они осторожно опустили лестницу вниз, в темноту.
– Я первая. Держи.
Эми начала не спеша спускаться, проверяя, выдержат ли ступеньки ее вес.
– Черт, фонарик забыла. Тут ничего не видно.
– Я возьму. – Пайпер засунула фонарик за пояс шортов и приготовилась следовать за Эми.
– Не ходи туда, – сказала Марго.
– Все хорошо, – пообещала Пайпер, глядя сестре в глаза. – Я быстро.
Долго она там точно не пробудет.
Эми придерживала лестницу снизу, а Пайпер осторожно спускалась. Боль пронзала ногу с каждым движением, но наконец она ступила на твердый бетонный пол. Эми положила руку ей на спину, и Пайпер дернулась от страха.
– Взяла фонарик?
– Да. – Пайпер подала его, не включая. Пусть уж хозяйка сама.
– Готова? – спросила Эми.
Пайпер нервно сглотнула.
– Конечно.
Мигнул фонарик, и комнату озарил тусклый оранжевый свет.
– О господи, – пробормотала Эми.
Пайпер не могла вымолвить ни слова.
– Что это такое? – Голос Эми вдруг зазвучал пискляво. Пайпер поняла, что впервые видит подругу по-настоящему напуганной.
– Все нормально? – послышался сверху голос Марго. – Что там?
Пайпер обвела взглядом небольшую округлую комнату. Справа на бетонной стене четыре массивные цепи с кандалами. А еще, как и сказала Эми, кровать. Деревянная, с кожаными ремнями и застежками. В изголовье лежало свернутое заплесневелое одеяло.
«Это комната пыток, – хотела сказать вслух Пайпер, но язык ее не слушался, она даже мыслила с трудом. – Твой дед построил комнату пыток».
На фотографиях у него был такой серьезный вид – военный пилот с медалью «Пурпурное сердце», отец и муж, дальновидный человек, владелец мотеля.
И башни с тайной комнатой в подвале.
С комнатой, где творились жуткие вещи.
Неужели он приводил сюда постояльцев, коммивояжеров, которые потом так и не вернулись домой? По телевизору рассказывали про серийных убийц вроде Джона Уэйна Гейси и Теда Банди, но для Пайпер они были не более реальными, чем оборотни и зомби из ужастиков.
Эми вдруг резко вдохнула.
– О, нет. Вот дерьмо.
Лучше закрыть глаза, на ощупь добраться до лестницы и выйти наверх, к свету. Пайпер уже хотела забыть все увиденное и не желала смотреть на то, что напугало Эми.
Эми взяла подругу за руку и потянула. Пайпер неохотно поддалась.
Луч фонарика выхватил что-то похожее на сваленную в кучу одежду. Присмотревшись, Пайпер разглядела желтовато-белый череп, тонкие пряди волос и пустые глазницы.
– Это Сильви, – дрожащим голосом сказала Эми. – Мы нашли ее.
2013
Пайпер
Зайдя в башню, Пайпер вспомнила тот жуткий череп с отвисшей челюстью и глазницы, в пустом взгляде которых читалось: «Наконец-то вы нашли меня».
Этот взгляд преследовал ее постоянно. Такое не забудешь.
Скелет с жуткой ухмылкой изменил их жизнь. Больше девочки не дружили с Эми, не заходили в башню и мотель. Все перевернулось, когда они попали в двадцать девятый номер.
И вот Пайпер снова здесь.
Что на этот раз? Еще один труп? Вряд ли. Все тела полиция уже нашла в доме.
Вспомнив пропитанный кровью ковер, Пайпер подумала: «Вдруг весь этот ужас начался в башне?»
Вдруг он все еще здесь?
Крепко сжимая монтировку, она медленно ступала по доскам, обходя явно гнилые. Если идти прямо над балками, то не провалишься. Словно канатоходец, она шла по линии, отмеченной гвоздями, надеясь, что балки все еще крепкие.
Лестницы, ведущей наверх, не было. В потолке зияла недосягаемая дыра, сквозь которую проникал свет из узких окон, и Пайпер вдруг вспомнила прикосновение губ Эми… и боль от щепки, вонзившейся в ногу.
На левой голени так и остался неровный белый шрам. В рану попала инфекция, и в итоге вся нога ниже колена покраснела и раздулась. Когда Пайпер наконец показала рану маме, ее тут же отвезли в больницу и кололи антибиотиками. С тех пор мама запретила дочерям приближаться к мотелю, который называла «смертельной ловушкой».
Какое точное описание. Бабушка Шарлотта тоже называла башню ловушкой. Если бы они только послушали…
Не ходить в мотель оказалось легко – Эми не желала иметь с девочками ничего общего. Пока Пайпер была в больнице, сестра несколько раз звонила Эми, но бабушка Шарлотта придумывала какие-то отговорки и лишь спрашивала, что передать.
Теперь, когда Пайпер снова оказалась в башне, в голове у нее засела только одна мысль.
Беги.
Трусишка.
– Я не трусишка.
Сделав глубокий вдох, Пайпер встала на колени и потянула на себя доску, на которой когда-то стояла лестница, – та с легкостью поддалась. Хотя половицу с одной стороны по-прежнему удерживала соседняя доска, Пайпер запросто сдвинула эту конструкцию и увидела люк, ржавые петли и массивный засов, который должен был хранить все тайны взаперти.
Пайпер нерешительно коснулась щеколды. Холодный металл, слегка покрытый оранжево-коричневой коркой.
Не желая тратить время на размышления, она сдвинула засов и, держа в правой руке монтировку, левой подняла люк.
Никакой вони от разложения, только запах сырости, как в любом подвале. И складная металлическая лестница. В 1989 году ее здесь не было, а значит, сюда спускался кто-то еще.
– Ладно, – сказала Пайпер вслух, успокаивая себя. – Что дальше?
«Вперед, – прошептала Эми ей на ухо. – Или хочешь сказать, что ты…»
– Я не трусишка. – Не выпуская из руки монтировку, Пайпер свесила ноги и нащупала ступени. Совсем одна, в темноте, даже фонарика нет.
Наконец под ногами пол.
И тут что-то коснулось ее сзади.
Какое-то жужжание, будто трепет маленьких крыльев.
И музыка
Мадонна.
Телефон! Это просто телефон вибрирует в заднем кармане.
– Купишь капли в нос? – попросила Марго, когда Пайпер, прерывисто дыша, взяла трубку.
