– Они как звери, Федь, – негромко произнёс я, находясь поблизости от командира отряда. – Когда они успели измениться так? Неужели этот плен и вид пытаемых так повлиял?
– Люди по своей сути те ещё звери, – глухо сказал он. – Уверен, что покажи нас всех группе классных психологов и психиатров, и каждого признают больным с сильными психическими отклонениями, большую часть упекут в дурку. И это при том, что мы сами не считаем ни себя, ни окружающих психами.
На час затянулась кровавая баня в полуразрушенном городе. Всех пигмеев убить не удалось, примерно два десятка захватили в плен, в основном совсем молодых, практически подростков. Землян из камер и ям-зинданов вытащили больше восьми десятков, почти все раненые, измученные голодом, небольшая часть с увечьями – отрезанные пальцы, уши, носы, выколотые глаза, срезанные куски кожи или страшные ожоги на всем теле.
Половина не могла держаться на ногах, остальные с трудом передвигались, качаясь, словно пьяные. Среди них выделялась одна женщина со страшно обезображенной головой: чудовищный шрам на пол-лица, от нижнего века до челюсти и десяток плохо заживших ран на голове, как если бы ей головнёй сжигали волосы, которых, к слову, практически не осталось. Она едва держалась на ногах, но увидев нас с Федькой, пятёркой охранников и воздушным иным, хромающей скособоченной походкой направилась к нам.
Первой её интерес к нашим персонам заметила Сильфея.
– Тронк’ра, эта женщина хочет говорить, – быстро коснулась моей руки шши и тут же вновь взялась за оружие. – И она опасна.
– Опасна? – недоверчиво повторил я, глядя, как изувеченная женщина едва шевелит ногами.
– Кто? – тут же заинтересовался Стрелец. – Эта? Да она чуть живая. Пошли навстречу, а то так и будет ковылять до вечера, да и легче ей будет, если поможем сократить дорожку.
Через несколько секунд мы подошли к незнакомке вплотную.
– Привет, зачем ты встала? Нужно было остаться со всеми, скоро будет оказана медицинская помощь, – сказал Федот. – Тебе тяжело стоять, ляг на этот коврик, – мой товарищ указал на тростниковую толстую циновку, сорванную с одного из дверных проёмов и отброшенную далеко в сторону.
– Я тебя помню, – женщина не говорила – хрипела, жутко кривя губы. – Рада, что жив… тот старик… я не успела задержать его, ударил меня и толкнул тебя. Твой друг тоже цел?
– Меня? Старик? – не понял Стрелец. – Кхм, тебе плохо, прошу…
– Она про меня, Федь, – остановил я его, потом обратился к женщине: – Мой друг погиб – шаман убил его, я чудом выжил. Извини, что мы так долго не приходили на помощь, но у нас хватало сложностей, да и сейчас их немало.
Я понял, кто с нами сейчас беседует: та самая девушка с разорванной щекой, которая осталась со мной и Бамсом у портала с пленным старым шаманом.
– Главное, что пришли, – по-моему, она попыталась улыбнуться, но в итоге получилась столь кошмарная гримаса, что нас всех передёрнуло при виде неё. Это не осталось незамеченным женщиной.
– Страшная, да? – прохрипела она.
– Кхм, – кашлянул Федька, не зная, что сказать ответ.
– Молчите, я и сама знаю, во что меня превратили эти, и потому хочу узнать, что будете с ними делать, а? – собеседница кивнула на группку пленных подростков.
– Мы ещё не решили, – пожал плечами Стрелец. – В бою не успели убить, не заметили, а потом злость прошла, адреналин. С собой возьмём, пусть помогают в работе. Или отпустим.
– Это зверёныши, а не люди. Вы их хотите взять с собой?! Они отравят вас, убегут и приведут взрослых воинов, – закричала женщина, и с каждым словом с её искривленных губ срывалась слюна. – Отпустить? Чтобы через несколько лет из них выросли воины, которые будут мстить за своих родных, за племя? Будут убивать ваших детей, красть их и пытать? Вы знаете, что среди нас были дети, но всех их убили именно вот эти крысёныши?!
– Предлагаешь прикончить? Они же дети, не стоит нам превращаться в фашистов, – покачал головою Стрелец.
– Они выглядят детьми, но уже давно попробовали крови. Смотрите, – женщина, застонав, стала стягивать с себя лохмотья одежды, нисколько не стесняясь своей наготы, – это сделали они. Этих, как вы называете, детей учили на нас пыткам, срезать кожу, вырезать глаза и языки, отрезать пальцы и конечности по суставам, оскоплять мужчин и отрезать груди у женщин!
От ступней до шеи всё её тело было покрыто воспаленными ранами, ожогами и старыми шрамами. На месте левой груди – багровый свежий шрам ожога. На правой был срезан сосок и лоскут кожи. Я не сдержался и отвернулся, почувствовав, как начинает мутить.
– Вот суки, – прошептал «воздушник», – парни, это не мы фашисты – они. Я их сам убью, всех сразу, просто задушу ветром и пылью в пять минут…
– Нет! – крикнула женщина, заставив всех нас вздрогнуть от неожиданности. – Нет! Не ты – я! Дайте мне оружие, пистолет лучше, другое не смогу удержать в руках. Но мне и ножа хватит… просто дайте мне его!
– Держи, – Федька вытащил из кобуры МР (он же ИЖ-71), передёрнул затвор, поставил на предохранитель и протянул пистолет нашей собеседнице.
– Ты права, и это твоя месть. Патрон здесь слабый, но и ты не в форме, так что смотри, чтобы не вырвался из рук при выстреле. Магазины запасные есть, но патронов мало, так что не мучай расстрелом, постарайся справиться в пару патронов.
– Мне хватит и одного для каждого, – вновь улыбнулась своей страшной улыбкой женщина, принимая пистолет. Когда она отошла, Федька буркнул под нос:
– Специально про патроны сказал, чтобы она не стала им руки-ноги отстреливать, животы дырявить и так далее.
– Я так и подумал, – так же тихо ответил я.
Искалеченная женщина легко справилась с пленниками: те после отравления и так были чуть живые, так что совсем не отреагировали, когда раздались первые выстрелы, убившие пять карликов. Перезарядив пистолет (затвор ей помог передёрнуть один из наших бойцов, сил у самой девушки на это не хватило, а задвижку она спустила на пустом магазине), она продолжила стрельбу или, что вернее, казнь. Опасения Федота не сбылись – мстительница стреляла в голову.
На ночь никто не захотел оставаться в разгромленном городе пигмеев. Нам было просто противно находиться среди покойников, да и опасались появления хищников, учуявших запах смерти. Спасённым было сильно неуютно в месте, где даже трава напоминала о тех ужасах, что они испытали. В общем, весь наш разросшийся отряд до темноты перебрался к порталу. Каменное кольцо огородили барьером из трёх редких рядов заострённых кольев, направленным острыми концами в портал. Это не даст возможному противнику быстро разбежаться и напасть на нас, а тонкие колья на высоте метра над землёй нисколько не скажутся на качестве стрельбы. Не забыли и про часовых, которых меняли каждый час.
Я долго не мог заснуть, всё ворочался с бока на бок, отгоняя страшные картины искалеченных землян. Половина этих людей ещё нескоро вольётся в рабочие будни нашей общины. Из них четверть никогда, оставшись иждивенцами – слепые, беспалые, без ног или рук. От этих мыслей руки сами собой сжимались в кулаки, а в груди разжигался огонь ненависти.
