Знаменосец лежал мёртвый. Кровь из простреленной головы текла на свешенный из окна флаг.
Отец Анатолий, презрев бьющие в бронзовую броню колоколов пули, бил набат самым массивным колоколом. Набат я слышал болью в голове, а вот остальное – немое кино.
Осторожно выглянул из глубины колокольни наружу. Тараканами бегали немцы. Это не мои мишени. А вот это – моя. Полмагазина – и пулемётный расчёт врага лежит, уткнувшись мордами в быстро краснеющий снег. Потом я выбил офицера, пару унтеров или фельдфебелей, ещё одного пулемётчика, попав прямо в разрез бронещитка «ганомага».
Интенсивность огня моих бойцов быстро падала – и патроны кончались, и люди здоровее не становились под плотным огнём противника. Казачок ранен, отрубился, старшина и танкист убиты, как и ещё один пулемётчик. Ранены ещё двое.
Отец Анатолий оставил колокол в покое, подобрал винтовку раненого бойца, от боли потерявшего сознание, и сосредоточенно стрелял вниз, в немцев. Лицо его было таким, будто он не людей убивал, а огород перекапывал – ноль эмоций!
Я расстрелял почти все патроны. Осталось полтора магазина и те, что в пистолете.
– Лейтенант, слышишь? – спросил священник, откинувшись к иссечённой пулями стене.
– Нет, – пожал плечами я, словил в прицел прицелившегося в нас немца, выставившего из-за хаты полкорпуса. Бам! Немец рухнул тряпичным мешком – этот не встанет. А другой успел сместиться прежде, чем в него попала пуля.
– Наши! – возликовал я, услышав я протяжное: «А-а-а!»
Коррозия стереотипов (1942 г.)
Вечером я сидел в штабной избе за столом с картой и пил горячий сладкий чай, обхватив жестяную кружку обеими ладонями. Докладывал начальник штаба полка. Конечно, не мне докладывал, а командованию дивизии, но мне было тоже очень интересно.
– Таким образом, Бугры враг превратил в опорные пункты. Благодаря обходному манёвру штурмовой роты, усиленной разведвзводами, удалось не только обойти и охватить Малые Бугры, но и дерзкой контратакой занять позиции противника на юго-восточной окраине Больших Бугров, пробив в его линиях обороны существенную брешь. Группа автоматчиков под командованием командира штурмовой роты лейтенанта Кузьмина…
Я вскочил, а так как был без головного убора, то просто вытянулся. Комдив махнул на меня рукой, я сел.
– …дерзкой атакой вглубь боевых порядков противника уничтожила миномётную батарею, разгромила штаб батальона СС и забаррикадировалась в каменном здании храма, с колокольни ведя обстрел почти всей прилегающей территории. На данный момент завершается очистка от солдат противника Бугров, батальоны закрепляются на окраинах села, переоборудуют позиции врага.
– У них тут была круговая оборона? – спросил комдив.
– Так точно. Как и в Малых Буграх.
– Как и везде, – вставил майор, сопровождающий комдива. То ли зам его, то ли начальник оперативного отдела.
Наш начштаба стал докладывать о потерях и состоянии полка. Комдив молча выслушал, потом сказал:
– Подкрепить вас постараюсь. Бойцов не жди, нет пополнений, снарядов подкину, рота танков утром подойдёт к вам. На вашем участке дивизия добилась наибольших результатов, основные усилия перенесём сюда. Перед вами только один опорный пункт остался. Возьмём его – оседлаем шоссе, подсечём врагу жилы. Это главная задача.
Я глянул на карту. До шоссе, пересекающего деревню, которую нам предстоит брать, километров пять пустого пространства. Немцы решили обороняться опорными пунктами, а наши войска, ввиду отсутствия нормального снабжения вне дорог, вынуждены были эти опорные пункты штурмовать. На этих пустых пространствах сам бог велел маневрировать, но чем? Пехотой? Даже пушки не пройдут, а подвижных соединений у Красной Армии пока очень мало. Да и им нужны пути снабжения. Были, ещё зимой были такие подвижные соединения, как кавалерийские корпуса. Вот их и ввели в прорыв. А теперь они в этих прорывах-нарывах сидят и коней доедают. Свежие дивизии вермахта из Франции контрударами отсекли наши подвижные ударные группировки от стрелковых дивизий и армий. Вон он, в тридцати километрах от нас край мешка, где были окружены две кавдивизии и одна дивизия ВДВ. Несладко им теперь там, без тяжёлого вооружения-то.
Задумавшись, не услышал вопроса, обращённого ко мне.
– Простите, задумался, – извинился я.
– Кто принял решение контратаковать штрафную роту?
– Какую штрафную роту? – удивился я. При чём тут «шурочка»?
– Немецкую дисциплинарную роту, – нетерпеливо пояснил майор.
– Ах, вот в чём дело! А я-то думаю, что это они без танков в атаку идут? И по своим бегущим из пулемётов долбят. Очень удивился. Непривычно видеть наступающих немцев без поддержки танков. А решение я сам принял. Спонтанно. Согласовать с комполка не успел. Надо было всё делать быстро. Тут как в драке – если ошеломил противника, надо долбить, пока не опомнился. Или пока сам не упадёшь.
– Верно ты рассудил, лейтенант. Майор, – обратился он к нашему начштаба, – жду от вас наградной лист на этого ротного и наиболее отличившихся в сегодняшнем бою.
Я проорал, что служу трудовому народу. Мне было приятно. Это даже приятней, чем редкие премии в прошлой жизни.
– А танки будут, лейтенант. Партизаны донесли, что на нашем участке замечена выгрузка эшелона с танками. Я думаю, до подхода танков мы перекроем шоссе, потом отбиваться будем. Должны успеть. Если они нас атакуют в поле, в блин раскатают.
– Эшелон. Это до батальона танков. Отобьёмся. Тяжело будет, но отобьёмся.
– Твоими устами да мёд бы пить, – вздохнул комдив, – но вот отбиваться почти нечем. Противотанковой артиллерии мало, ПТР слабо освоены. Да и боится народ танков. Мало в дивизии осталось выживших после танковых атак осени – зимы сорок первого. Пополнение танки вообще не видели, зато наслушались такого, что заранее штаны марают.
– Можно создать истребительные отряды. И бросать их против танков, – предложил я. – Есть уже такой опыт. Вот наш комполка Степанов как раз командовал истребительной ротой. Мы танки жгли за милую душу.
– Так и за милую душу? И много вас таких, с той роты, в полку?
Я вздохнул:
– Двое. Я и Степанов. Я у него старшиной в роте был.
– Погоди, так ты и есть тот старшина, что истребительный батальон из окружения вывел? – спросил майор из оперотдела дивизии.
– Я. Так точно.
– Вот оно что! Он ротным из младшего комсостава стал, – пояснил свою мысль майор комдиву.
– Я понял уже. Не то что эти ротные со школьной скамьи. Давно воюешь?
– Полгода.
– Через полгода и эти школьники такими будут, – сказал майор.
– Если выживут, – буркнул комдив.
В это время громыхнул близкий взрыв тяжёлого снаряда.
