В сентябре 2001 года, когда самолёты врезались в высотки в США, их президент неделю летал, не садясь нигде, на самолёте, так обделался. А глава Грузии, бегающий от тени с неба? Их поведение как раз и понятно – они главы государств, их жизни очень важны и ценны. А Сталин? Он не ценит свою жизнь? А если бы он погиб? Блин, представить жутко! Не поплывёт ли воля к борьбе народа? Не дай бог проверить! Кто сможет его заменить? Кто осилит эту ношу? Я бы не рискнул даже пробовать.
Надо отдать должное ещё одному деятелю этой эпохи, нашему злейшему врагу – Гитлеру. Его тоже выставляют психом, а вот трусом он не является. Это достойно уважения, хоть он и враг.
Ё! А Иосиф Тито, югослав? Он же сейчас партизанит. Это позже он станет большим человеком. А француз де Голль? Один из национальных символов Франции. Боевой генерал-танкист. Реально воюет. А кубинец Кастро вообще пример несгибаемости.
Это, что же получается, что сейчас эпоха гигантов? А наступит эпоха карликов? Похоже на то. А почему? Куда денутся гиганты? Как так получилось, что земля стала рожать только недочеловеков?
Нет, дело не в земле, не в небе, не в воде. В чём? А может, в этой творческой, психически неполноценной бригаде «талантов» и «гениев»? Ведь это их мысли и идеи, больные, нежизнеспособные, нам вбивали в головы в школе, с экранов кинотеатров и телевизоров. Почему эта всеобщая ложь маленьких ничтожеств стала доминировать, разрушать умы людей? Как эти ничтожества оказались при руле и рупоре? Как? Ненавижу!
Эмоции – это, безусловно, хорошо. Но что они меняют? Нет, конечно, я и не смогу изменить что-либо. Вот только я заметил, что даже один человек, узревший путь или придумавший решение, способен указать этот путь. Или подсказать решение тем, кто сумеет путь одолеть, а принятое решение воплотить. Надо думать, надо. Как говорил Козьма Прутков, зри в корень! Так в чём корень зла?
Тут меня догнал запыхавшийся Кот.
– Ты что тут делаешь? Я же приказал встретить куратора и всё объяснить.
– А как это без меня? Я тоже иду! А капитан-особист встретит и мою докладную передаст. Сами разберутся. А гостинец не сбежит и лишнего не сболтнёт.
– Это точно, – вздохнул я.
– А ты что это пригорюнился, Иваныч? Не замечено за тобой было предбоевой лихорадки.
– Не о том голова трещит…
И поделился я с Котом своими мыслями, замаскировав, естественно. Но голова Кота не болела ни секунды:
– Время ставит задачи, а задачи сами подбирают людей, способных их решить. Тяжкое время призывает великих людей, век расслабленный обходится карликами.
– Что-то не то ты сказал. Красиво сказал, не спорю, но меня больше волнует вопрос, почему ничтожества у власти, как они туда попадают? И что сделать, чтобы их там не было?
– Я же тебе говорю, будет нужда – и погонят ничтожеств. А нет нужды – плевать. Великими люди не рождаются, а становятся, совершая великие дела. А пока нет подобной задачи, они просто люди. Илья сидел на печи, Дмитрий Донской оброк собирал, Христос плотничал, а Магомет – пас скот.
– Сталин стихи писал, – кивнул я.
– Вот об этом молчи. О ныне живущих только хорошо или никак. Лучше никак.
– Но ведь есть в будущем задачи и угрозы глобальные. Там народ русский гибнет, а никто этого не видит.
– Ага, никто не видит. Это точно. Гром не грянет, мужик не перекрестится. Не видят или не хотят видеть. Или глазки отведены. Так часто бывает. Если спящего резко ударить, он вскочит, и силы его удвоятся. От испуга и злости. А вот если нежно придушить, так и испустит дух, даже не дёрнувшись.
– Не видят угрозы, – задумчиво повторил я. – Великие не берутся за дела, глазки отвели. Блин, точно! Россия, победившая Наполеона, в упор не видела угрозы, пока не огребла в Крымскую войну.
– Слабый пример, – сказал Кот, но я его не слушал, думал вслух:
– Русский народ до сих пор не видит угрозы с Запада. Они нам и крестовые походы объявляли, половину наших земель сделали не нашими, а мы в упор не видим. Придушают нас тихонько. Иногда только лопается их терпение, и приходит очередной Наполеон. Огребают по шеям и опять травить начинают. В открытой схватке биться нелегко, но возможно, а вот рою ос не может противостоять и самый сильный боец.
– Травить?
– А если осы – люди?
– И что же делать с этим?
– Не знаю, командир. Может, ты придумаешь?
– Придумаешь… – я вздохнул. – Придумаешь тут. Ладно, придумаем, коли живы будем.
Дистанция боя (1942 г.)
– Товарищ лейтенант, есть батарея, – шёпотом доложил разведчик.
Я и сам уже вижу. Утром, ещё затемно, мы преодолели шоссе и услышали залпы орудий. Так на звук и пришли. Шесть пушек, похожих на наши 122-мм орудия, посылали снаряды на головы нашим соратникам.
– Стапятимиллиметровые лёгкие гаубицы. А там и там – зенитки, – доложил Кот, тоже ползавший в разведку. – Шесть гаубиц, две батареи 20-мм зениток.
Я достал карту, прикинул расстояние. Может, и не придётся штурмовать? По карте всё срасталось. Но гладко было на бумаге, а кругом – овраги.
– Связь с полком!
Когда радистка передала мне трубку, доложил:
– Медведь.
– Берлога Тамерлана, – ответила искажённо трубка, но вполне различимо.
– Нашёл я духовой оркестр. Шесть труб. Сопровождают два квартета шотландцев с волынками. Делянка 14–57, ракушка 6–8. Сможешь гороха отсыпать?
– Понял тебя, Медведь, 14–57, 6–8. Жди.
Ждать пришлось недолго. Вызвал меня уже не Степанов, а майор Кузнецов, позывной – Сверчок, начарта дивизии. А дивизионные Ф-22 сюда должны достать.
– Лови свечку, Медведь!
Я покрутил рукой над головой. Бойцы рассыпались и заняли круговую оборону. Увидев куст разрыва снаряда, закричал в трубку:
– Ты в путейской науке шаришь, Сверчок?
– Попробую.
– Тогда лови: столб – запад, три пикета – север.
Это значит, что нужно на километр вперёд и на три сотни метров правее. Почти получилось. Так я стал корректировать огонь. Добились накрытия сначала одной зенитной огневой, потом расколотили гаубицу, так и сдвигал я разрывы снарядов слева направо.
Немцы быстро просекли, что кто-то направляет огонь наших батарей, полсотни солдат стали прочёсывать окружающие возвышенности. Надо было уходить с этого бугра, но снег вокруг так сильно вытоптан, что смысла не было. По следам нас и найдут. Приказал одному взводному завязать бой и увести солдат противника в сторону засады второго взвода.
Остались на бугре с редкими деревьями только я, Кот и радистка.
– Медведь, Тамерлан вызывает, – доложила радистка.
– Слышит тебя Медведь, Тамерлан, – сказал я в трубку.
