Допрашивали они меня, ха! Зачем я к немцам побежал? К каким немцам? Ладно, вы в роли, но я-то – нет. Это в ваших воспалённых мозгах живёт реконструкция, у меня-то нет! И любые мои попытки что-то объяснить жестоко пресекались побоями. С чувством так били, в удовольствие, садисты. Теперь я понимаю, зачем состоятельные люди идут в этих реконструкторов играть. Садисты. Психи больные!
Хотя не были они похожи на состоятельных людей. Тощие, облезлые, заросшие, грязнющие, все оборванные. Или настолько в роль вжились?
Ещё как вжились! Так натурально играли удивление найденным в моей машине канцтоварам и «Моторолам», Станиславский нервно курит. Один Некромант переигрывает – объясняет своим гоблинам назначение скотча и степлера. Это такой прикол? А в чем он? Не вижу смысла.
Потом я был объявлен официально «гостем из будущего», и провозглашена новая миссия – доставка меня «кому следует». Я понимаю, им игра, но меня пинать-то зачем? На все мои попытки их потроллить реакция была неадекватно жестокой. А Некромант ещё и заставил сдавать экзамен по истории ВОВ письменно. Курить не давали, на мою ломку – плевали.
Ломились, как лоси, по лесам напропалую. Мою разбитую машину подцепили к «ганомагу» (и где его только откопали, такую редкость?).
Прямо всё по правилам. Играют ребята по-серьёзному. С полным погружением в роли. Некромант меня зачем-то агитирует «Родину любить». Нет, парень, уже поздно. Родина и представители её властей меня предали, продали, с грязью перемешали и выбросили. Не, не выбросили, сам сбежал. А то бы схарчили, не поморщившись. Так что от Родины у меня определённый осадочек, так что не быть мне членом вашего патриотическо-реконструкторского клуба. Звиняй!
Потом у них случился казус – один из реконструкторов не выдержал, сбежал. Объявили шухер, поймать его не смогли, объявили предателем и перебежчиком и погнали ещё пуще. По напряженным лицам реконструкторов понял, игра близится к развязке. Теперь финальная пейнтбольная перестрелка – и по домам.
Обыгрывалось преодоление полосы железнодорожного пути. Реконструкторы из другой команды тоже подошли к своим ролям серьёзно и даже основательно. Я слышал грохот пулемётов, взрывы гранат, свист и хлопки взрывов мин. Блин, и не жалко им тратить бабло на это? Это же чертовски дорого – изготовление всего этого реконструированного хлама.
Оказалось, игра не окончена. Погнали дальше. Гнали так, будто убегали от чумы. Или от судьбы. Совсем ребята двинулись на этом своём хобби.
Судьба Голума
Очевидное – невероятное
А потом была очередная переправа через очередную водную преграду, где мы попали в засаду. Я думал, что это всё игра, пока вокруг не начали свистеть пули и осколки. Пластиковые шары так не свистят. И вокруг замертво падали люди. Осколки рвали тела прямо у меня на глазах.
Это не игра! Люди вполне натурально погибали! Так не играют. Это уже убийство!
А когда и мне прилетело в бок, я окончательно убедился, что и эти ребята, и те, что в серой форме, вполне всерьёз убивают друг друга.
То есть получается, что это не реконструкторство, а что? Что дед, Настя и Некромант – правы? И я нахожусь в 1941 году?
– Чё за хрень тут происходит?! – заорал я.
– Война, ублюдок, ты ещё не понял? – просипел Некромант, схватил меня за воротник и потащил на берег.
Сорок первый! Вот это попадалово!
– За что мне всё это?! Господи, за что?!
– А вот теперь сиди и думай, за что? Да не высовывайся. Мне ещё одна дырка в твоей башке без надобности.
Да и мне без надобности. Прижался к стылой земле, как к милке.
Вокруг шёл жестокий бой. Яростные крики, стоны раненых, крик коней, трескотня очередей, хлопки гранат и мин. Не реконструкция. А что? Реальность? Да ну на! Не может такого быть, потому что не может быть никогда! Не бывает так. Это только в книжках про попаданцев. А в реале – не бывает. Время неизменно. Путешествия во времени невозможны. По определению.
Я точно лежу где-то при смерти, а всё это – видения моего умирающего мозга. Тут в кучу, как во сне, собрались все недосказанности, недоделанности из моей жизни. Недоделанность с Неважно – история с этой лесной Настей, увлечённость фэнтези-фильмами и компьютерными играми – эти некроманто-зомби-гоблины-орки. Увлечённость историей ВОВ – этой «реконструкцией». Да, именно так. Там я умираю, здесь тело моё тоже отмирает. И не наркотическая ломка меня корёжит, не повреждённое колено, не дырка в боку от пули немцев, а сигналы умирающего тела так проецируются мозгом в эти видения.
А кто же тогда этот Некромант? Его роль не ясна. Уж больно он необычен. Его поведение выбивалось из линии «реконструкторов», но и линии «реально – сорок первый» не соответствует. Он же на самом деле понимает значение всех моих иновремённых вещей. И он проводил сравнение личностей и событий 1941 года с толкиеновской нетленкой. Хотя не то что фильм, книги ещё нет. В тысяча девятьсот сорок первом. Ага, он ответил, что сам автору рассказал эту историю – как же, верю! Меня Голумом обозвал. А ведь и правда. За эти годы мытарств я стал, как и Голум, бледным, тощим, пришибленным. С такими же проблемами в голове. Сам с собой разговариваю, шиза прогрессирует. А уж паранойя вообще прописалась в моей душе хозяйкой. М-да! Попадание в десятку. Но откуда он может знать такого персонажа? Не может. Если это 1941 год – не может. Значит, что? Или, первое, это не сорок первый, или, второе, это всё происходит чисто внутри моей головы.
Меня куда-то потащили, перевязали, опять побежали.
А немец этот пленный, русскоговорящий, он с какого бока в моих видениях? Роль довольно необычная, не статист, но какие ассоциации могут проецироваться немцем? Что-то я вообще ничего не понимаю.
Несколько дней сидели на болоте. Люди умирали. А Некромант байки травит. Блин, я же все их знаю! Сам подобные любил толкнуть в свободные уши. Некромант – проекция моего «я»? Моя героическая несостоявшаяся часть? Ага, как в фильме «Близнецы»: всё лучшее – Арни и Некроманту, худшее – Де-Вито и мне. Только Арни в фильме большой и здоровый, а Некромант – как из «Обители зла». Живой мертвец. Он хоть понимает, что у него уже пошло разложение тканей? Оказалось, понимает. Как он жив до сих пор? Продукты распада должны давно попасть в кровь. Говорит, с Божьей помощью. Ну, вот, а ещё НКВД! Брехло!
Плавали по болотам, бегали чащобами лесными, всё это с боями, с потерями. Вышли в какую-то деревню, где были свои. Да, они мне «свои». А кто? Не немцы же. Пусть уж будет 1941 год. Неприятно думать, что другой вариант. Ну, что я умираю, а мне мерещится. Сорок первый хоть надежда. В общем, опять самообман.
Видно, красные командиры решили прорываться к фронту. Опять марш-бросок. Бои.
Судьба Голума
