Ловушки для тараканов, которые тогда расставили в книжных лавках, еще больше пугали покупателей. Это может подтвердить каждый, кто хоть однажды видел попавшего в такую ловушку и умирающего в муках под пронзительные звуки секача гигантского таракана. Кроме того, в варварские орудия пыток попадали небольшие домашние животные – кошки и собаки.
В конце концов, на помощь пришла пожарная служба Книгорода, работники которой вместе с опытными специалистами-морильщиками насекомых опрыснули почву и стены в Хоботе да Гано эффективным ядом от насекомых. С тех пор больше не было жалоб на появление гигантских тараканов, по крайней мере, в пределах Отравленной зоны».
Книгородские Хоботы! Блуждающий огонь! Отравленная зона! Постепенно я начал понимать хитроумный коммерческий принцип «живых исторических газет»: из ответа всегда вытекал следующий вопрос, из одной статьи – другая, и так мы оба могли продолжать до бесконечности. Но между тем меня охватила усталость путешественника. Сколько времени я уже проторчал на ногах? Постепенно темнело. В домах зажглись первые огни, в витринах появились свечи. Вместо того чтобы продолжать слушать книгородские истории, я бы с большим удовольствием сейчас куда-нибудь зашел, чтобы слегка передохнуть.
– Ты интересоваться Отравленная зона? – спросил между тем гном. – У меня немного в архиве… Но вон коллега! Он специалист по Отравленная зона! Авторитет! Все готическим шрифтом!
Прежде чем я успел что-то ответить, он жестом подозвал своего приятеля, и вместе с ним вокруг нас неожиданно стали собираться и другие «живые газеты», пока не окружили меня плотным кольцом. Я казался себе тем идиотом, который рассыпал корм для голубей на знаменитой Голубиной площади Флоринта, а потом поражался, что его чуть не заклевали.
– Блуждающий огонь? – воскликнул один из гномов, зашуршав бумажной одеждой. – У меня есть все о Блуждающий огонь! Ты нуждаться в информация? Из каких времен? В каком Хоботе?
– Отравленная зона? – крикнул другой. – Ты нужен объяснение? Я иметь пятьсот статей о Отравленная зона! В хронологический порядок. Все готическим шрифтом!
Потом они стали тараторить наперебой:
– Книгородский пуппетизм? Ты интересоваться книгородский пуппетизм?
– Влияние архитектуры тяжелых металлов Железнограда на облик Книгорода? Я – корифей! Триста статей! Все готическим шрифтом!
– Пожалуйста, статьи о либринавтах? Нужны пояснения? Я знать все о либринавтах!
– Не желать ли критику творчества Мифореза? Я иметь все критические статьи по творчеству Мифореза! Все классифицировано по названиям произведений!
Я поспешно заплатил моему гному условленную сумму, дал ему щедрые чаевые и простился. Потом я попытался отделаться от остальных «живых газет», быстро удаляясь в сторону. Когда они наконец поняли, что ничего от меня не получат, то разом остановились, но продолжали выкрикивать мне вслед имена и названия, на которых специализировались.
– Спросите меня о Магмоссе! Нужны пояснения? Все о Магмоссе!
– Фистомефель Смейк – легенда и реальность! Все статьи! Все о Смейке!
– Ужаски в Книгороде – проклятие или благодать? Все об ужасках!
Я растворился в толпе и исчез. Через мгновенье мне уже не требовались больше никакие «пояснения», ни «готическим шрифтом», ни каким-либо другим. Меня занимал один-единственный остававшийся открытым вопрос – как выглядела «живая историческая газета» под своей бумажной одеждой?
Овидос
На углу улицы я остановился и задумался над важным решением. Я приехал в Книгород, чтобы изменить свою жизнь. К этому относились также и различные дурные привычки, от которых я хотел избавиться во время этой поездки. Например, гиподинамия, с которой я уже начал бороться, отправившись в это путешествие. Нездоровое питание, от которого я избавился своим воздержанием от множества продуктов, перейдя на печенье из цельного зерна. Изоляция от общества в Драконгоре, которую я заменил пребыванием в городе, где пульсировала жизнь. И хотя социальные контакты были еще ограниченны, все-таки я пообщался с гномом. Я был на правильном пути.
Теперь мне хотелось побороться со следующим пороком. Вот уже несколько часов я ощущал неотложную и хорошо знакомую потребность выкурить очередную трубку.
Этому желанию я хотел уступить в последний раз. Да, мои дорогие друзья, это был исторический момент! Я решил, что это будет последняя трубка в моей жизни. Собственно говоря, мне как ипохондрику эта дурная привычка всегда приносила больше забот, нежели удовольствия. С годами я все больше сокращал потребление табака и хотел окончательно отказаться от этого пристрастия. А какое место было более подходящим для этого, чем Книгород, город, где дым осуждался больше, чем в любом другом месте?
Но именно это являлось проблемой. Где можно было здесь спокойно подымить трубкой? Публичное курение в Книгороде было строжайше запрещено, о чем свидетельствовали всюду развешанные таблички. Но я все же заметил несколько небольших табачных лавок, где однозначно ощущался запах табака, хотя нигде на улицах не было видно ни одного курящего. Так где же все-таки можно было безмятежно предаться своей страсти? Это было тайной. Может быть, просто спросить? Скажите, пожалуйста, любезный, где я могу спокойно выкурить трубку? Что-то в этом роде. Мне это было бы неприятно, при этом я казался бы себе наркоторговцем, который спрашивает о ближайшей нелегальной уличной аптеке. И при всем этом я хотел покончить с курением! Я послонялся еще некоторое время, пока мое желание не стало непреодолимым, как это случалось всякий раз, когда я зацикливался на чем-то, что не мог сделать в данный момент. Я хотел курить! Здесь! Сейчас! В самый последний раз! Категорически и немедленно! Наконец я отыскал тихий уголок. Я прокрался во внутренний двор и остановился в защищенном от ветра заднем выходе закрытой типографии. Огляделся. Поблизости не было никого. Я порылся в своих сумках в поисках трубки и табака. Найдя и то, и другое, я набил трубку и еще раз огляделся. Я был совершенно один. Хорошо! Тогда… Я уже собрался зажечь спичку, как почувствовал на своем плече сильную тяжелую руку.
В испуге я оглянулся и уперся взглядом в оскаленную морду взрослого вольпертингера. Я отступил на шаг назад, пытаясь освободиться. Откуда же он взялся? Будто вырос из-под земли. Или просто материализовался? Я знал, что суеверные люди приписывали вольпертингерам такие способности.
– Курение в общественном месте в Книгороде запрещено, мой друг, – сказал он негромко. Его голос был низким и тихим. Он был примерно на полторы головы выше меня и похож на бульдога. Вся его одежда была из коричневой замши, включая берет на голове. Я имел достаточный жизненный опыт, чтобы знать, что обращение «мой друг» к совершенно незнакомому лицу могло означать какую-то скрытую угрозу. Мой мозг предлагал мне три варианта ответа:
