Это? Ах, да! Теперь я узнал ее: Книжная железная дорога ржавых гномов! Эта конструкция наверху, должно быть, ее макет! Суперуменьшенный вариант многокилометровой дороги, по которой в далекие времена по катакомбам перевозилось огромное количество книг. Я собственной персоной поневоле оказался на ней, спасаясь бегством от охотников за книгами и пытаясь выбраться из Кожаного грота. И это были не самые приятные воспоминания! Потому что я никогда не был так близок к смерти, как во время той странной поездки.
И я уже слышал и видел маленькую коляску, которая со скрипом двигалась по рельсам! А в ней сидел я сам – крошечная кукла. Невероятно! Они решились представить эту неистовую погоню – прямо над зрителями в зале! Коляска все больше и больше набирала ход, пока она наконец не стала носиться, разбрасывая искры и скрипя колесами, то вверх, то вниз, прямо над зрителями в зале. Искры от стальных колес летели высокой дугой и сыпались людям на головы. Мое восхищение этим необычным театрализованным решением главы моей книги, мало для этого пригодной, было велико, но все же не так огромно, как восторг, который вызвала эта сцена у молодой публики. В зале возникла настоящая суматоха, дети вскакивали со своих мест, показывали наверх, крутили головами и хлопали в ладоши. Опять зазвучала музыка, на сей раз в полную силу! Это была исполняемая в высоком темпе известная увертюра Оссджиккио Ронани, которая всегда вызывала в моем воображении несущихся в диком галопе лошадей. Она была вполне подходящей для этого стремительного движения коляски! Я совершенно забыл о том, что сцену, в которой я стал у книжнецов свидетелем смерти Канифолия Дождесвета, просто убрали. Сейчас это было неважно. Действие продолжалось.
Послышался шорох крыльев. Со всех сторон на железную дорогу, кружась в воздухе, устремились огромные доисторические птицы. Это были жуткие гарпиры, которые меня тогда преследовали. Их изображали ловкие марионетки с огромными кожаными крыльями, которых водили за нити, свешивающиеся с театрального неба, и выглядели они не менее устрашающе, чем в реальной жизни. Они неумолимо преследовали в темноте скрипящую коляску, из-под которой летели искры, и потом клевали ее своими острыми клювами. Внезапно музыка изменилась, и к неистовству добавились угрожающие нотки – это был печально известный «Полет гарпиров» Регарда Ванриха!
Одному из гарпиров удалось в полете зацепиться за коляску, и он стал своим клювом ожесточенно нападать на куклу Мифореза. Это настолько на меня подействовало, что я, сидя в своей ложе, обеими руками замахнулся на страшную птицу, на что ужаска хрипло засмеялась. Но дальше – больше! Один из занавесов малой сцены с шелестом поднялся, и я под восторженные крики публики еще раз увидел часть декораций более детально. Это был в принципе тот же трюк, что и прежде на свалке Негорода: Мифорез вцепился в бешено мчащуюся коляску, ветер развевал его накидку, а позади огромная кукла гарпира своим острым клювом и цепкими лапами пыталась достать героя! Было слышно, как свистит ветер. Ощущался даже неприятный запах от гигантской птицы. Туманградский органист в экстазе дергал регистры своего инструмента. Уголками глаз я заметил, как некоторые озабоченные родители покидали зал со своими рыдающими детьми. И вот в разгар всего этого хаоса неожиданно раздался хлопок. Хруст! Свет мгновенно погас, музыка смолкла, послышался сильный шум и вибрация. Мое падение с Книжной железной дороги и последовавший за этим полет с гарпиром, к которому я в отчаянии прицепился, должна была заменить фантазия зрителей.
Потом опять тишина.
Темнота.
Запах серы.
Темнота.
Клокотание.
Темнота.
Шипение.
Наконец слабое красноватое свечение в нижней части сцены, которое стало медленно светлеть. Из мрака появилась огромная каменная стена из серых кирпичей причудливой формы с ложными окнами, грандиозный фасад, бесконечно уходящий вверх. И потом – разочарование! По крайней мере, для меня.
Я хотел бы это сформулировать так, мои дорогие друзья: реальную высоту не может передать даже лучший театр. Так как то, что открылось взору, было декорацией Замка Шаттенталь. То легендарное место в сердце катакомб, где меня наконец высадил гарпир. Подземное убежище Призрачного Короля, где моя судьба должна была сделать радикальный поворот. И, хотя мне тяжело дается резкая критика, я должен сказать, что с внешней архитектурой Замка Шаттенталь художники-декораторы явно переборщили. Что вообще-то объяснимо! Если и есть кто-то, кто может об этом судить, так это я, потому что я видел Шаттенталь собственными глазами. Его больную геометрию, которая, кажется, противоречит любому закону природы, его реальную величину, все безумие, воплотившееся в камне, в чреве катакомб – все это невозможно было подобающим образом изобразить в таком узком пространстве, как сцена. Невозможно! В этом отношении то, что сотворили потом артисты Цирка «Максимус», используя для своей, казалось бы, неразрешимой задачи искусственный свет и шумовые эффекты, музыку и запахи, было достойно восхищения. У каждого зрителя в зале (кроме меня) наверняка захватило дух. Постановщики благоразумно решились на демонстрацию части фасада Шаттенталя, а именно показали въездные ворота, сооруженные из окаменевших книг, через которые, пройдя по мосту, Мифорез вошел в замок. Лава, кипевшая под ним, была плохо видна, лишь только ее красный отблеск отражался на каменных стенах. Слышалось клокотание вулкана, и ощущался его запах. Аромаорган распространял адское зловонье, которое доходило до каждой пещеры на сцене.
Опять опустился занавес, и началась новая сцена. На сей раз Мифорез, которого изображала марионетка, блуждал по Замку. То, как был представлен интерьер Замка с его перемещающимися стенами и постоянно поднимающимися и опускающимися полами и потолками, было блестящим образцом театральной архитектуры и сценической механики. Я забыл о внешней декорации и вновь оказался в Замке Шаттенталь! Кто, кроме меня, мог знать, как он выглядел? Кто мог предполагать, как пахнут миллионы окаменевших и поросших мхом книг? И все же это было абсолютно достоверно: именно так выглядел Замок, и именно такой запах он источал! Послышался странный звук, было ощущение, будто раскалывались огромные камни, когда стены сдвинулись одна в другую, из ниоткуда выросли лестницы, и опустились потолки, как летящие ковры, чтобы заманить блуждающего по Замку Мифореза еще глубже в архитектонический лабиринт. И я опять совершенно забыл, что это я был там, на сцене! Так я был увлечен инсценировкой, как, впрочем, и вся публика, которая в полной тишине наблюдала за происходящим.
Потом действие приняло новый оборот. После веселых музыкальных номеров в Книгороде, довольно нелепых песен, исполненных поющими книгами, ужасающих сцен на свалке Негорода, после вызывающих восторг балетных фрагментов с участием книжнецов, после захватывающего дыхание преследования на Книжной железной дороге ржавых гномов зазвучала совсем другая музыка – медленная и торжественная! Дело принимало серьезный оборот, о мои друзья! Для создания нужного настроения уже при входе в замок прозвучало «Призрачное скерцо» Валтера Мусага из симфонии номер семь. Музыка, при звуках которой казалось, что на стенах мелькают какие-то силуэты, хотя их там вовсе не было. Весь шум распался на сотни эхо, которые летели через театральный зал, словно потерявшие ориентир летучие мыши. В воздухе висел стойкий гул, как от проснувшегося вулкана, который в любой момент мог начать извергаться. Призрачные слабые голоса слышались то там, то здесь как предвестники душевной болезни. Мое пребывание в этом окаменевшем волшебном Замке походило на коллаж, на театральные декорации, беспорядочно вдвинутые одна в другую. Гениальная, но, похоже, произвольная серия сцен, в которой хронологическая последовательность, да, собственно говоря, и само время, драматургия и логика вообще больше не играли никакой роли. И точно так же я воспринимал это и тогда! Время и пространство – измерения, которые в Шаттентале подчинялись иным законам или просто не имели никакого значения. Ведь говорят, что сила тяготения тем меньше, чем ближе к центру Земли. Возможно, это касается и времени.
