– Пойду прогуляюсь, – небрежно бросаю я, проходя мимо Мэтта. Он останавливает меня, взяв за руку, и я оборачиваюсь, потому что вопреки обиде, хочу обернуться.
– Куда ты опять убегаешь?
– Я не убегаю. Просто устала. День был тяжелый.
– Так расскажи мне! – парень притягивает меня к себе, пронзая взглядом темно-синих глаз. – Ты же знаешь, я выслушаю.
– Я так не думаю.
– Почему?
Я останавливаю Мэтта, вытянув вперед ладонь.
– Хватит. Иди к Джил. Она ждет тебя. Ты не должен так поступать с ней.
– Как поступать?
– Ей не нравится, что мы общаемся.
– Брось, Ари. Она прекрасно понимает, что мы дружим.
– Нет, – я закатываю глаза, невольно повторив его любимое движение, и отодвигаю табуретку. – Она не понимает. И это нормально. Я бы тоже разозлилась. Если у парня есть девушка, он не должен дружить с другими девушками.
– Что за формула? – усмехается Мэтт. – И что тогда мы делаем, если не дружим?
Его наивность в очередной раз удивляет меня.
– Возвращайся к Джил.
– Не делай так, – возмущается Мэтью. – Это принуждение?
Я не отвечаю, потому что сама до конца не понимаю, что это было.
Выхожу из кинотеатра и убеждаюсь, что Мэтт не пошел за мной. В небе вспыхивает молния. Когда начался дождь?
Ледяные капли катятся по лицу. Ветер завывает в верхушках деревьев. Надо бы бежать домой, но вместо этого я иду к скамье на детской площадке.
Сажусь. Складываю на коленях руки и, шмыгая носом, наблюдаю, как в ладонях собирается вода. Волосы потемнели от воды и прилипли к щекам. Порывы ветра все сильнее толкают меня в спину.
Да, подростки всегда остаются подростками. Никто не щелкнет пальцами и не сделает меня взрослым, рациональным человеком, способным справиться со всеми невзгодами.
Я буду тянуться к друзьям, потому что я слабая. Я буду ревновать Мэтта, потому что я терпеть не могу, когда он обнимает Джил. И все это выглядит удивительным абсурдом на фоне происходящего в моей жизни ужаса.
Надо уходить, становится холодно. А я не хочу шевелиться. Я знаю, мне не удастся сбежать от правды, мне придется столкнуться с реальностью, в которой моим отцом является не Лукас Блэк, а Ноа Морт. Еще я знаю, что разочаруюсь в маме из-за ее предательства. А также я разочаруюсь в себе. Я ведь сама пожелала себе иной жизни.
Ужаснейшее проклятье в исполнении мимолетных желаний, возникнувших в голове спонтанно и необдуманно. Томясь на заднем сиденье машины, я хотела оказаться в другом месте, с другими людьми, в другом времени. И я оказалась.
Оказалась с огромным количеством вопросов, на которые не найти ответы.
Оказалась в ином мире со своими законами и правилами.
Оказалась один на один со своим характером, сомнениями, страхами. Но я ведь сама пыталась убежать от той жизни. Я сама напросилась.
– Соберись, – командую я себе, – ты должна взять себя в руки.
Джейсон сказал, что только я сама смогу защитить себя. Разве с ним поспоришь?
Решительно поднимаюсь со скамьи и поправляю куртку. Какая разница, кто мой отец, главное, кто я.
Дождь немного успокоился, и ветер перестал налетать ледяными порывами. Шлепая по лужам, я направляюсь к Хэйдану. Когда я добегаю до дома Нортонов, с неба уже сыпется мелкая морось..
Дрожа от холода, вытираю кроссовки о коврик и звоню.
Переминаюсь с ноги на ногу и вдруг вспоминаю, что бросила Логана одного в кинотеатре! Ну, он-то меня простит. А нет – я заставлю его простить. Все же неприятный осадок остается. В последнее время я слишком уж часто злоупотребляю неожиданно открывшимся даром.
На пороге появляется невысокая женщина с копной медных волос. Она смотрит на меня растерянно, будто увидела привидение.
– Здравствуйте! – хрипло произношу я. Женщина хмурится.
– Добрый вечер.
– А Хэрри дома?
Лицо у незнакомки вдруг разглаживается, а взгляд светлеет. Она втаскивает меня в дом:
– Что же ты сразу не сказала, что ты та самая Ариадна?
– Простите, я не… – удивленно наблюдаю за тем, как мама Нортонов стягивает с меня мокрую куртку.
– Будет тебе! Хэйдан все мне рассказал. Как тебе Астерия? Как школа?
Миссис Нортон суетится возле меня, а я стою как вкопанная, не понимая, как себя вести и что говорить. С какой стати Хэрри разболтал обо мне матери? Надеюсь, он не сболтнул ничего лишнего. Я правда искренне на это надеюсь.
– Ну, тут здорово… – вежливо улыбаюсь я. Да уж, тут так здорово, что просто сил уже нет радоваться. Женщина наконец останавливается, оглядев меня ореховыми глазами.
– Ты – Монфор, верно? Наверняка в школе тебя приняли не очень.
– Да нет. Все в порядке.
– Ну, прямо «в порядке»… Как в школе вообще что-то может быть в порядке? – Миссис Нортон усмехается и пожимает мою руку так же крепко, как и Хэрри когда-то. – Я – Долорес.
– Ари.
Мы улыбаемся друг другу, и я вижу ямочки на ее щеках. Долорес вовсе не похожа на домохозяйку, которая только и делает, что целыми днями полирует полы в гостиной.
Наверняка Нортоны – обычная семья с обычными проблемами, в которой принято делиться впечатлениями за обеденным столом. А по вечерам они вместе сидят перед телевизором. Родители ругают сыновей за плохие оценки, а за хорошие – водят в парк. Волнуются за Хэйдана, потому что у него мало друзей. А за Мэттью волнуются, потому что у него друзей полно, а он мало с кем по-настоящему близок.
– Приятно с вами познакомиться, миссис Нортон.
– Мы с Рэном гадали: как же ты выглядишь?
Рэн – это, наверное, отец Мэтта.
– Правда?
– Конечно! Мы с ним даже поспорили. – Долорес похлопывает меня по спине и ведет в гостиную, где громко работает телевизор. – По словам Хэрри, волосы у тебя огненные, а глаза, как у настоящей ведьмы.
Она смеется, а я растягиваю губы в злой ухмылке. Очень смешная шутка, просто адски смешная.
– Но потом в разговор вступил Мэтт, – продолжает женщина, покачивая головой, – и сказал, что ты рыжая и надоедливая. И что поговорить можно о чем-то более интересном.
Слава богу. Хоть кто-то хранит мои секреты.
– Так и есть.
– Знаешь, когда Мэтт говорит так, ну, прерывает разговор или что-то в этом духе, это означает, что Хэйдан прав. Но я ничего тебе не говорила.
Она заговорщически кивает и снова беспечно смеется. А я не знаю, куда мне деваться. Оказывается, в этом доме обо мне так много говорят! И при этом миссис Нортон еще не выставила меня за порог.
