– Обросла рогами и копытами? – не сдержался Игни. – Не удивлен. Давно пора.
– Прекрати. Все и правда невесело.
Надо думать, подробностей из нее не вытянешь, можно даже не пытаться. Причина та же: Князев услышит.
Долбаная вторая душа. Даже сейчас незримо присутствует. Засел в башке или где там его штаб-квартира. Ночью явится. Только не в больницу. Сначала будет шляться поблизости, а потом поползет домой. У него же теперь дом. Есть куда ползти.
Хотя бы не на улице сдохнет.
– Ну, а ты? Что с тобой случилось?
– Заглянул в лицо своей смерти. Прикинь, она ездит на старой «Волге»!
– Божена? – Ника обернулась, сна ни в одном глазу: – Так это она тебя, что ли?..
Упомянутая Божена как раз возникла в палате – угрюмей зимней ночи, она спрятала руки в карманы широченных штанов, подперла плечом стену и взирала на обоих – Игни и Нику – с неприкрытой враждебностью.
– Доволен?
– Ключ, – отрезал Игни, у которого тоже не было причин пылать любовью к девчонке-аварии. Он попытался встать – валяться в кровати перед этой пигалицей не хотелось – и, скорее всего, ему бы это удалось, если бы не предательское отсутствие какой-либо одежды, кроме нижнего белья. Вовремя передумав, он остался сидеть с негнущейся в гипсе ногой и одеялом, накинутым на плечи наподобие римской тоги.
– А что, если я его уже отдала кому надо? – огрызнулась Божена, чем вызвала у него кривую усмешку.
– Не болтай, с Князевым ты не встречалась. Давай сюда.
Почувствовав на ладони холодок металла, Игни убедился в том, что это именно тот ключ, и протянул его Нике, которая сидела рядом и тепло прижималась к его плечу.
– Я все решу. Пусть пока побудет у тебя.
При этом сам прекрасно понимал, что ни черта он не решит. По крайней мере, в ближайшее время. До тех пор пока окружающий мир не прекратит плясать перед глазами всякий раз, стоит только на него посмотреть.
– Что теперь? – раздался напряженный голос Божены. – Гайцам на меня настучишь?
– Пока не знаю. – Он устало откинулся на подушку и закрыл глаза. Неужели она до сих пор об этом парится? «Тонешь сам – топи другого». И почему он сам-то до этого не додумался?
– Очень благородно, – фыркнула горе-водитель. – С учетом того, что именно ты в меня впилился. Пьяный, – уточнила она недобро. – Лишение прав от полутора до двух. И тридцать косарей штрафа сверху.
От названной суммы полыхнуло в груди, но Игни не подал виду, что она его ошеломила.
– Сама-то вообще скрылась с места ДТП, – парировал он неубедительно. – Знаешь, что за такое бывает?
Надеялся услышать ответ от нее же, потому что в теории откровенно «плавал». И не ошибся. Было заметно, что, в отличие от него, Божена посещала автошколу.
– Лишение от года до полутора. Или арест на пятнадцать суток.
На последней фразе ее голос сорвался. Значит, все-таки боится.
По меркам Игни, оба наказания были ничтожными, но девушка явно так не считала, а потому следовало подцепить добычу покрепче.
– Камер там не было, – начал он, рассуждая словно бы сам с собой. – Свидетелей тоже. Тебя никто не видел. Ну, кроме того, кто якобы ничего не помнит…
– Князева ищут родные, – выпалила Божена, решив, видимо, что эта информация важна для него и компенсирует неудачу с ключом. – Нашедшему его живым или мертвым обещают двести тысяч. Хватит на то, чтобы покрыть твой штраф и отремонтировать байк. Ну, и мне на…
– Нет, – вмешалась Ника, которая слушала их перепалку молча. – Из этого ничего не выйдет.
– Хочешь сказать, он и сам не знает, где искать этого Князева?
– Знаю, – признался Игни, за что получил от Ники легкий тычок в плечо. – Раньше он просто шатался по городу, но теперь у него есть дом или вроде того, короче, каждую ночь он приходит туда, и никто этому не удивляется. Если и искать его, то только там. Сразу говорю, наши денежные проблемы это вряд ли решит.
– Да, но…
– Ника объяснит тебе позже. Сейчас есть проблема поважнее. Кое-кого нужно вернуть на свое место.
И Игни вкратце изложил свой план, который никто не оспаривал, потому что ничего получше они все равно предложить не могли.
В проеме двери замаячил белый халат, и выражение лица его обладательницы не сулило всем присутствующим ничего хорошего.
– Улица Нестерова, дом тридцать пять. Поможешь Нике, и я забуду о тебе по-настоящему, – договорил он, прежде чем медсестра гневным окриком велела освободить помещение.
Арсеника
В институт она ходить перестала. Игнорировала звонки подруг, сутками не показывалась на улице и даже комнату покидала лишь для того, чтобы поесть или принять душ. С утра до вечера Арсеника валялась в постели с телефоном и наушниками, листала журналы, читала истории из жизни звезд, но даже это не помогало отвлечься.
Интересно, что думает о ее внезапном исчезновении Ландер? Заболела? Сбежала? Умерла?
Сбросив с колен залежи глянца, Арсеника выбралась из-под одеяла, поежилась от прохлады и направилась в кухню. Надо запихнуть в себя хоть какую-то еду, решила она, иначе недалеко и до последнего.
Рука привычно потянулась к пульту, но отдернулась раньше, чем успела нажать на кнопку.
Новостей Арсеника боялась тоже.
Это вовсе не означало, что она перестала желать Ландеру смерти, но и узнавать подробности так, как их обычно освещают в криминальной хронике, не стремилась. Особенно зная, что заказчик – она, а исполнитель…
Именно он, а не Ландер, был той самой причиной, которая заставляла ее сутками торчать в квартире, рано ложиться и спать до обеда, морщиться при виде еды, а на вопросы матери отговариваться плохим самочувствием. Арсеника и правда чувствовала себя нездоровой, словно он что-то с ней сделал. Вернее, что-то у нее отобрал.
А ведь на первый взгляд показался вполне безобидным. Нелепый мальчишка с плохими манерами и пафосными речами. Неудачник. В компаниях сверстников такие часто бывают изгоями. Над ними смеются, а они не понимают причины. Не замечают, как глупо выглядят со стороны и продолжают всех раздражать.
А потом он рассказал ей про гроб. А потом ударил по лицу. А потом…
Воспоминания вызвали судорожный всхлип. Почему она это позволила? Чем думала, когда Дев – собачья кличка, звук плевка – запоем целовал ее там, у себя в кухне? Он ведь даже ей не нравился… Но она не сопротивлялась.
Вкус едва теплого чая внезапно вызвал дурноту. Арсеника поспешно отодвинула чашку и глубоко задышала, пытаясь вышвырнуть из головы слишком яркие картинки случившегося, но они все равно продолжали мелькать. Она тоже целовала его. Развязно, жадно, словно только этого и ждала. Чувствовала металлический шарик пирсинга в его языке, и это было… Словно кто-то выложил в Сеть видео с тихоней-старостой твоей группы, которая предается разврату с двумя престарелыми извращенцами. Или ты возвращаешься домой поздней ночью и видишь соседа – милого мальчика со скрипочкой, вгоняющего иглу шприца себе в вену прямо на лестничной клетке. Только все мерзости, которые узнала Арсеника, касались не кого-то, а ее самой.
