Если Ригерт надеялся на сохранение операции в тайне, то снова ошибся.
Город мгновенно встал в пробку. Общественный транспорт не ходил, напуганные люди напрасно толпились на остановках. В надежде получить объяснение происходящему, а заодно и укрыться от него, многие бежали в храмы. Нашлись и более предприимчивые – они стояли на главных улицах с громкоговорителями, изображая экскурсоводов, однако сарафанное радио мгновенно распространило слух о том, что тем, кто воспользуется их услугами, предлагалось по сходной цене отправиться в некие потайные убежища с запасом пищи и воды до тех пор, когда можно будет безопасно вернуться в свои дома.
О том, что творилось в интернете и в теленовостях, лучше было не думать.
Ригерт психовал, брызгал слюной, проклиная стадо баранов-горожан, собственных бойцов и Аримана, который не смог всего этого предусмотреть. Решение робко подсказала Лянка. Она предложила разделиться и через Полупуть пробираться в каждую квартиру с Есми. Это было утомительно и долго, но все же лучше, чем тащить за собой толпу мертвецов, пробиваясь сквозь толпу живых.
В результате они катастрофически срывали сроки.
От своих подопечных Ригерт требовал невозможного. Тонированные микроавтобусы несколько раз подвозили на локацию свежих бойцов и забирали тех, кто уже отработал свою дьявольскую смену, а неживые оставались на месте. Никто уже не вздрагивал и не закрывался от звуков выстрелов. Пятеро альтерантов пластом лежали на полу в одном из залов заброшенного здания (кто-то предположил, что раньше здесь был крематорий), куда они перебазировались после того, как закончили с предыдущим районом. Шестой сидел, прислонившись спиной к стене. По марлевой повязке на предплечье расплывалось красное пятно. Для того чтобы залечить раны, ему нужно было поменяться местами со своей первой душой, но Ригерт лишил его такой возможности.
Игни представлял себе этого парня – кусок пушечного мяса, заботливо укутанный одеялом. Заметила ли Доктор Смерть его внезапно открывшееся кровотечение? И как объяснила себе увиденное? Возможно, правда, что она сама из бывших двоедушниц. Тогда понятно, почему Ригерт выбрал на эту роль именно ее. Наверняка уверена, что действует на общее благо. Ребята спасают город и одновременно себя, семимильными шагами приближаясь к обычному человеческому существованию. На уровне идеи это звучало красиво, на деле же выглядело так, будто Ригерт поставил себе цель отправить их всех на изнанку города путем полного истощения сил.
За то, что сам Игни еще не обагрял постельное белье содержимым своих вен, нужно было благодарить Лянку. По непонятной причине она не отходила от Князева ни на шаг. Разве что пару раз, когда ей требовалось отлучиться по деликатным делам.
Провал казался очевидным всем, кроме самого Ригерта. Когда снова сгустились сумерки и настало время в очередной раз выходить в город, рабы взбунтовались.
– Черта с два, – буркнул парень с повязкой. – Тебе туда надо, ты туда и иди.
– Поддерживаю коллегу, – подал голос один из тех, кто лежал. Следом раздалось еще несколько одобрительных возгласов. Князев благоразумно помалкивал. Лянка тоже соблюдала нейтралитет. Ее серебристые волосы разметались по полу вокруг головы, глаза были закрыты. Петь она больше не пыталась.
– Ребята, ну эй. – Голос Ригерта источал мед, еще немного, и конвоир начал бы отплевываться приторной гущей. – Мы ведь заранее обо всем договорились!
– О коматозе я с тобой, урод, не договаривался, – рыкнул раненый. – Или вытаскиваешь меня отсюда, или…
Лязгнул металл. Спустя мгновение все шестеро стояли, прижавшись друг к другу спинами, под прицелом двух десятков автоматов.
– Эш, – всхлипнула Лянка, – мы же ничего такого не имели ввиду…
Конвоир Предела Порядка смотрел на нее выжидающе и не спешил опускать кисть руки с вытянутыми вверх указательным и средним пальцами. Так и стоял, будто чертов пророк, благословляющий паству.
– Мы просто устали, – проговорила она с надрывом. Игни с интересом наблюдал за тем, как надменность сползает с лица Ригерта, уступая место снисходительному «как-меня-достали-эти-холопы».
– Нам бы отдохнуть пару часиков, – поддержал ее парень с повязкой.
– И пожрать горячего, – размечтался кто-то еще.
Ригерт расхохотался, спрятав руки в карманы плаща. Вооруженные люди приняли это за сигнал и опустили оружие.
– Ага, – веселился конвоир. – Сейчас закажу ужин из «Ритца», а ваши друзья-Есми организуют доставку. Ладно, – отмахнулся он, разворачиваясь на каблуках. – Черт с вами. Два часа на перекур.
Альтеранты вновь рассредоточились вдоль стен. Здесь же, прямо на полу, Лянка развела небольшой костерок – собрала сухие ветки и обрывки газет, сложила их аккуратной горкой и чиркнула зажигалкой. Когда пламя разгорелось и начало потрескивать, в ход пошли отломанные ножки стульев, которые в изобилии валялись за домом.
Игни мысленно протянул руки к огню. И, хотя это было физически невозможно, почувствовал себя продрогшим до костей.
Возможно, ощущение каким-то немыслимым образом передалось Князеву, или же тот в действительности замерз, но стоило только Игни размечтаться о тепле, как вторая душа поспешила оказаться у его источника. Лянка протянула ему на ладони маленькую белую таблетку. Немного помедлив, Князев взял ее и закинул в рот.
– Иначе сдохнем, – сказала девушка.
Он согласно кивнул.
Шли вторые сутки вынужденного бездействия. Для Игни это было подобно тому, как если бы Нику начали расчленять у него на глазах, а его самого приковали бы к стене и заставили на это смотреть.
В роли палача неизменно представлялся Девлинский, хотя Игни понятия не имел, как он выглядит сейчас, спустя пять лет. И он ли это вообще… в четырнадцать Игни смотрел на Дева снизу вверх. Первый и единственный друг с тонкими смуглыми запястьями и вечной грязью под ногтями казался невыносимо умным, почти что гением, особенно когда начинал бормотать что-то себе под нос, а потом бросался искать лист бумаги и быстро-быстро, уверенными точными линиями рисовал свои рунические электросхемы, или читал при свете торшера, низко склонив голову над пожелтевшими листами, в то время как Игни пытался запомнить игровые команды на мозголомном английском и втайне радовался тому, что приятель не может видеть его ошибок.
Дев жил в иной реальности. Игни никогда не стал бы в ней своим. То, что он читал в его блоге, все больше и больше напоминало записки сумасшедшего. В конце концов мысли Дева стали настолько путаными, что Игни окончательно перестал что-либо понимать. Ему представлялось, будто Артем делает записи прямиком из психушки, в ноль заглушенный сертралином и окончательно замкнувший свой мир на себе, Игни и собственной избранности Порядком. Больше там не осталось ничего.
Порой у Дева получался связный рассказ. Так, он достаточно внятно описал свою жизнь в Арзамасе. Отношения с девушкой Ульяной, которая пырнула его макетным ножом после очередной попытки расстаться. Угрозы со стороны ее брата и то, как Дев расправился с обоими, прежде чем в очередной раз сменить место жительства – Ульяну он довел до самоубийства, а машину ее братца заминировал гексогеном. Тогда Игни понял, что Девлинский так и остался своего рода гением, только гений этот не творил, а разрушал. И ни на миг не забывал о бывшем друге. В периоды обострений строчки его блога сочились мыслями о самоубийстве. Иногда он воображал, что убьет себя, иногда – что сделает это вместе с Игни. Впрочем, обо всем этом можно было только догадываться, извлекая крупицы смысла из сотен знаков сплошного потока сознания.
