В тот же день программа «Время» (благодушный Советский Союз), официальная, словно Красная площадь, впала в лирику, любезнейшим образом сообщив своей собравшейся за вечерним чайком двухсотмиллионной аудитории о съемках кинокартины невоинственной, без вредителей и их разящих наганов, более того, далекой от строительства коммунизма на миллиард километров. Сюжет «Времени», представленный зрителю, повествовал об исключительно любовной истории. 9 октября 1967 года страна узнала о фильме с не таким уж и затейливым названием «Еще раз про любовь» (сценарист Э. Радзинский, режиссер Г. Натансон). Обывателю показали, как снимается сцена свидания двух строптивых влюбленных у станции метро «Динамо». Старая добрая киноповесть о не на шутку возгоревшихся сердцах ученого и стюардессы сейчас свободно лежит в Интернете; она мается в ожидании: вдруг кто-нибудь возьмет да вновь на нее и взглянет. Любой желающий сможет лицезреть кинематографическую драму 60-х – всех этих славных, простых в своих желаниях «физиков-лириков», их нравственные метания и споры, которые в свете торжествующего капиталистического дня кажутся сейчас даже не странными, а просто дикими. Я просмотрел тот фильм, печальный, как и все то, что нельзя забрать с собою из прошлого. Запоминающийся, с хрипотцой, с придыханием говорок Дорониной, несомненно, останется даже в памяти, которая более всего похожа на дуршлаг. Актер Лазарев самым добросовестным образом подыграл «деревенской мадонне» (поначалу на роль подхватили было Высоцкого, подыскав знаменитому голосу ботинки на толстой подошве – увы, что касается роста, до великой Татьяны не менее великий Владимир катастрофически не дотягивал, – но не срослось!). В одной из лирических сцен героиня проворковала прелестную песенку про «кораблик бумажный» – историю о неисполнимости такой, казалось бы, исполнимой мечты, как совместное проживание мужчины и женщины в «самом справедливом обществе планеты». Революционность фильма заключается в следующем: странноватая дама (Доронина), познакомившись в ресторане с симпатичным типом (Лазарев), заявилась домой к последнему, объяснилась ему в любви и осталась у него ночевать. Ранее подобной наглости не мог позволить себе никто из киношников. Натансон с Радзинским дерзнули. Факт – фильм пропустила цензура. На улицах городов перед заветными зданиями, над которыми зазывающее мерцали вывески «Великан», «Родина», «Охта», выстраивались впечатляющие очереди.
Еще одна кинематографическая заметка в столь любимом мною «Яндексе»:
Кинофильм: «Дом нашей матери» (страна создания не указана. – И. Б.).
Премьера (мировая): 9 октября 1967 года.
Время: 104 минуты.
В ролях: Дирк Богард, Маргарет Брукс, Памела Франклин, Луис Шелдон Уильямс, Джон Гуголка, Марк Лестер, Фиби Николлс, Густав Генри, Юта Джойс, Клер Дэвидсон, Энтони Николлс.
Режиссер: Джек Клейтон.
Продюсеры: Джек Клейтон, Рой Бейрд.
Сценарий: Джереми Брукс, Хайя Харарит.
Композитор: Жорж Дельрю.
Художники: Рис Пембертон, Йен Уитэйкер.
Оператор: Ларри Пайзер.
Монтаж: Том Пристли.
И все.
И более ничего.
Во французской столице (напомню: до парижского бунта остается неполный год) один экстравагантный левый, ветеран Иностранного легиона, любитель круассанов, кофе и «Либерасьон» (а заодно Камю и досточтимого Сартра), режиссер, актер, «поэт и художник в душе» Фредерик Россиф наконец-то закончил документальную ленту с названием, заставляющим скрежетать зубами обитателей квартала Марэ, а именно – «Октябрьская революция». 9 октября 1967 года в Париже победно сверкают афиши новой кинокартины на стенах целых пяти кинотеатров! Россиф торжествует – еще один хук «левой» буржуазному XVI округу…
Пока Урбанский рвет на себе рубаху, Лазарев с Дорониной прогуливаются у станции метро «Динамо» и в прочих местах Москвы, дразнят парижского буржуа афиши Россифа, вконец озверевшая от сошедшей с ума Америки полиция Милуоки (штат Висконсин) горячо, с чисто казацкой оттяжечкой лупит участников демонстрации в защиту гражданских прав негров. Как и во время мордобоя на мосту Бэнтэн, в Милуоки летят и пух, и перья. В конце побоища фургоны радушно распахнули двери перед двадцатью арестованными, которым осатаневшие копы буквально «размазали по лицам носы», отчего подобные арестантские машины кто-то из особо циничных конвоиров назвал «банками с томатами». Сунувшийся в битву азартный актер Дик Грегори тоже получил по мозгам: известного парня впихивают в машину, а затем в «обезьянник»; в ответ на доводы талантливого негра о том, что «он человек», следуют веселые шутки и смех полицейских сержантов. Расставшись с гостеприимным участком, бедняга неделю потом кряхтит при малейшей попытке расправить спину. Не он один испытывает неудобство с ребрами – сорок человек, подобранные на поле битвы и доставленные услужливыми «каретами» к парадному подъезду местного госпиталя, удостоились чести от нескольких дней до нескольких недель разглядывать невысокие потолки заведения. Организатор праздника, священник Гроппи, явившийся невольным Гапоном, заламывал руки, но был бессилен вдохнуть хоть чуточку миролюбия в истошно вопящих братьев. Все завершилось полным триумфом полицейских дубинок, усердно отбивших, по циничному свидетельству обладателей фуражек с восьмиугольными тульями, из «черномазых» и им сочувствующих «не одну прелестную отбивную».
Судебный процесс, стартовавший 9 октября 1967 года в Меридиане (штат Миссисипи), ошарашил американцев не менее.
То, что закончилось выстрелами возле города Филадельфии, начиналось на юге Штатов еще в 1865 году: освобожденные черные не давали покоя своим надсмотрщикам – к счастью, после поражения конфедерации, бывшим. Миру явился Ку-клукс-клан, главной фишкой которого было третирование «ниггеров» по обоим берегам великой реки. Напрасно «поднимали голос» Марк Твен и Гарриет Бичер-Стоу. Напрасно Букер Т. Вашингтон призывал к примирению рас. Упрямые ребята из «белого братства» занимались прополкой Юга, не обращая внимания на писателей, борцов за права и более милосердных северян.
Расистская катавасия продолжалась около ста лет, пока Конгресс наконец не очнулся.
В 1954 году правительство имело неосторожность объявить о совместном обучении в общеобразовательных школах. После подобных указов телевидение принялось транслировать неприятные глазу янки картины: обугленные кресты, пепел людей и зданий, записки с угрозами, капюшоны, дробовики и кавалерийские карабины. В 60-е все взорвалось: негры подняли знамена с требованием равноправия – многие белые с Севера к ним тотчас же присоединились. Такого предательства «Белые рыцари Ку-клукс-клана Миссисипи» вынести не смогли – члены «братства», избрав союзницей ночь, с удвоенной энергией взялись за винтовки и бутылки с зажигательной смесью.
Мики Швернер, светловолосый парень двадцати четырех лет от роду, за длинные бакенбарды прозванный Козликом, перебравшийся на Юг из Нью-Йорка, занимался в мутное, наполненное дымом и винтовочным треском лето 64-го подготовкой кампании за гражданские права чернокожих избирателей. Ему помогали в небезопасном занятии Энди Гудман, двадцатилетний парнишка, и местный шофер Джеймс Чейни, хорошо знавший здешние перекрестки.
