— Трех сотен хватит? — спросил Антон, запуская руку в карман джинсов и неудобно выгибаясь на переднем сиденье.
— Обижаешь, земляк, — сказал водитель. — Я бензина больше спалил.
— Ладно, ладно. Про бензин мне тут не рассказывай. Я сам водила.
— Расход у всех разный.
— Зато приход одинаковый.
— Чего?
— Того. Держи.
Он поднес деньги к самому лицу водителя, чтобы тому было неудобно смотреть. Антон сам удивлялся, откуда у него столько хладнокровия и сноровки. Как будто он всю жизнь занимался грабежами. Вот что с ним судьба сотворила!
Наклонив голову, водитель вытаращил глаза, пытаясь оценить купюры. Они были мелкие, мятые. Антон выпустил их из руки и схватил водителя за горло, будто здоровенную рыбину под жабры, все сильнее впиваясь пальцами в плоть и вынуждая маленькую светловолосую голову запрокидываться назад. Предупреждая неизбежные крики, Антон нанес несколько ударов кулаком, целясь в висок, потому что бить в лоб мешал низкий потолок.
При каждом ударе водитель всхлипывал и дергался, слепо ловя руки мучителя. Длилось это около минуты, что-то вроде того. Когда светлоголовый обмяк и отключился, Антон поискал под сиденьем разводной ключ, без которого ни один бомбила по ночам не ездит. После этого дело пошло очень быстро. Волосы на голове водителя стали красными и слипшимися, уже не напоминая Антону ни о чем. Он старался не думать и не смотреть, хотя, конечно, приходилось делать и то и другое.
Покончив с владельцем машины, Антон выгреб из его карманов всю наличность, а самого пристроил в густую тень под дощатый забор, за которым угадывалась стройка. Потом сел за руль и поехал прочь, нимало не заботясь о том, умер водитель или просто находится без сознания. После того, что Антон сделал с Марией, это не имело особого значения. Какая разница, сколько человеческих жизней на твоем счету? Одна, две, три, десять? Где та черта, дальше которой двигаться нельзя? В самом начале. И она уже была перейдена, когда Антон направил рыло грузовика на людей. Потом все пошло как по маслу. Уже не остановишь.
Притормозив под уличным фонарем, Антон тщательнейшим образом осмотрел кабину. В паспорте, в кармашке обложки хранились три банковские карты. Коды обнаружились на листике за ламинатной оболочкой водительских прав. Водитель с детской головой не доверял своей памяти. Может, выпивал часто, а может, мозгов не хватало. Сдержанно порадовавшись этому обстоятельству, Антон оставил машину и прогулочным шагом отправился на поиски подходящих банкоматов. Полчаса спустя он стал обладателем вполне приличной суммы, позволяющей просуществовать месяц или полтора. Плюс к этому в кармане у него находилась дневная выручка незадачливого водилы.
Располагая финансами, Антон заглянул в ближайшее интернет-кафе, подыскал недорогую посуточную квартиру и позвонил по указанному номеру с прихваченного телефона. Своего пока что у Антона не было, и он не спешил им обзаводиться. Звонить было некому — да и незачем. Все связи и знакомства остались в прошлом.
Окна арендованной квартиры выходили на тихую, темную улочку Латунска, заставленную машинами и засаженную высокими тополями с побеленными стволами. Понаблюдав немного за редкими прохожими, Антон включил телевизор. На экране появился немолодой мужчина в белой рубахе и, трогая гитарные струны, запел:
Я всем сегодня задолжал И нечем отдавать. Отец сердито губы сжал, И плачет тихо мать.
Никто не требует долги: Ведь знают — не отдам. Друзья мои! Мои враги! Я задолжал всем вам.
Я брал любовь и дружбу брал, А возвратить не смог. Выходит, что всю жизнь я крал, И отвернулся Бог.
Добро чужое взявший — вор. Плативший злом — вдвойне. Бог не зачтет мне приговор, Поручит Сатане.
— Достали вы со своим Богом и с моралью своей, — злобно прошипел Антон и выключил телек.
Чем же заняться?
Бесцельно побродив по комнате, он опять выглянул на улицу. В освещенном окне напротив тискалась парочка. Мужчина был обнажен по пояс, а женщина одета, но можно было не сомневаться, что очень скоро оба останутся в чем мать родила. Внезапно Антону захотелось секса и алкоголя, предпочтительнее в обратной последовательности. Вначале желание было просто острым, потом стало непреодолимым.
Накинув куртку, Антон отправился к дежурному лотку, откуда вернулся с пакетом, набитым бутылками, банками и всевозможными упаковками. Он заслужил праздник.
Угостившись для разогрева пахучими слабоалкогольными напитками, Антон подключился к вай-фаю и занялся поиском девушек по вызову. В городе Латунске таковых оказалось целых восемь. Выбор был остановлен на некой Виоле. Переговорили. Поторговались. Через двадцать минут Виола переступила порог квартиры.
Ее нельзя было назвать красивой — как нельзя было назвать некрасивой. Обычная девица с размалеванным личиком и обилием блесток на одежде. Ноги вроде бы не кривые и не толстые. Бюст, похоже, в наличии. На лбу, прямо над рыжеватой бровью, вулканический прыщ, густо замазанный тональным кремом. Цвет глаз неопределенный. Губы выворачиваются на модный манер, так что верхняя накладывается на нижнюю.
— Ты уверен, что двух часов хватит? — спросила она, разглядывая обстановку квартиры. — А то потом система скидок начинается.
— Давай сразу со скидок начнем, — предложил Антон. — Тогда подумаю.
Он успел опрокинуть стакан крепкого алкоголя и чувствовал себя сильным, благодушным, уверенным. Все плохое забылось, отойдя куда-то на задний план. Электрический свет и краски были яркими, Виола как-то быстро хорошела, желание поднималось ровно и сильно.
— Ух ты, какой хитрый! — Виола сделала еще один круг на своих каблуках-ходулях. — Так не пойдет. За визит плати вперед.
— Пока что платить не за что, — возразил Антон. — Ты ведь не лицом торговать пришла, верно?
Это была всего лишь шутка… ну, почти шутка. Но проститутке она не понравилась. Губы у нее обвисли, как два склеившихся дождевых червя, глаза часто заморгали.
— Деньги покажи, — велела она.
— Давай я тебе кое-что другое покажу, — ухмыльнулся Антон.
— Себе показывай. Я этого навидалась, во!
Виола провела рукой над макушкой: мол, выше крыши.
— Кто бы сомневался, — буркнул Антон.
— Тебе потрепаться хочется? Или чего другого?
Тон девицы был отнюдь не игривым. Неприязненным. И выражение лица соответствующее. Она перестала ходить по комнате, остановилась, привалившись к стене.
— Выпьешь? — спросил Антон, решив не портить себе удовольствие.
— На работе не потребляю, — отрезала Виола, ударив каблуком, как копытом.
Он налил себе и выпил. Она брезгливо сморщила нос. Он из принципа плеснул еще.
— Так и будем стоять? — спросила она.
— Давай ляжем. Раздевайся.
— Бабки где?
