Я ушибла оба локтя, и теперь они болели, и мое лицо также пострадало от того, что я упала на кресло, а затем на пол. Император и императрица были потрясены нашим внешним видом, и император был очень зол, когда услышал, что случилось. Даже через неделю я чувствовала боль и головокружение; это было хуже, чем морское путешествие.
Императрица подарила мне красивую сумку. Она была со мной в вагоне, и я видела, что ее доставали на станции в Спале; однако она так и не попала в дом. Она была украдена, вероятно, одним из торговцев, и хотя мы предлагали награды, но так ничего и не узнали. Священник даже говорил во время службы, что если ее вернут, то никого обвинять не будут, но ее не нашли. Мне было очень жаль ее, потому что у меня там было много мелочей, которые я очень ценила, а также дневник, который я вела, записывая все о детях. Полиция даже провела обыск в соседнем городе, но все это не помогло.
Я уже говорила про лес в Спале, и, пока мы были там, маленькая девочка, родившаяся в тот же день, что и великая княжна Мария (соответственно, ей было около двух лет и четырех месяцев), потерялась в этом лесу. Она была младшей дочерью одного из лесников и играла рядом с матерью, пока та готовила обед. Дверь была открыта, и она выбежала и исчезла. Мать подумала, что она играет в саду, и не обратила на это внимания.
Когда отец пришел домой к обеду, девочку не удалось найти. Вскоре каждый человек искал потерянного ребенка. Император не пошел на охоту в тот день, и охранники, полицейские, лесники и другие — все были отправлены на поиски пропавшего ребенка. Некоторые с ужасом предполагали, что ее унес дикий зверь.
В двадцати милях от леса было выставлено оцепление, и внутри этого периметра все тщательно искали девочку. Соседи остались с бедной расстроенной матерью, и поддерживали огонь, грели воду, суп и т. д. Затем выпало много снега, что еще сильнее осложнило задачу. Всю ночь и почти весь следующий день поиски продолжались, но безрезультатно, пока солдат, который всю ночь без перерывов искал, не увидел, что кто-то шевелится под кустом. Приблизившись, он нашел там маленькую девочку, мокрую и без сознания. Он быстро принес ее домой. Ее раздели и уложили в постель, а вечером она уже спокойно играла и довольно быстро забыла всю историю. Хорошо, что она была такой молодой, иначе, возможно, ей не удалось бы так легко поправиться.
Раньше мы совершали долгие поездки по Спале в маленькой карете с кучером. Я начала опасаться, что это было не совсем безопасно, так как несчастный случай может произойти с пони, а никто из нас не знает ни слова по-польски, и было бы невозможно отправить кого-то за помощью, если бы что-то произошло, поэтому я попросила, чтобы казак всегда ехал позади нас верхом.
Это было сделано. В первый же день мы ехали по деревне, когда увидели человека, который бежал к нам. Он был одет только в свою ночную рубашку. Я думала, что он, должно быть, сбежал из постели, в бреду, и что он может страдать от оспы или брюшного тифа, поэтому была довольно напугана. Однако, как только он увидел казака, он повернулся и побежал в другом направлении, не нападая на нас.
На следующий день его нашли в том же костюме в лесу на некотором удалении от деревни. Полиция спросила его, кто он. Он заявлял, что удивляется их невежеству, и назвал себя королем Польши. Одна из полицейских поинтересовалась: «Где ваш паспорт?». «Как! — удивился он. — Вы полицейский, и не знаете, что король не нуждается в паспорте?» Он оказался опасным сумасшедшим, очень любящим кидать камни.
Когда мы оставались в Польше, мы обычно принимали определенное количество местных жителей в дом в качестве слуг, не потому, что это было необходимо, а просто чтобы дать им работу.
Я никогда не видела таких грязных людей; они бегали по дому босыми ногами, часто покрытыми грязью. Их костюмы состояли из полосатой шерстяной юбки, черной тряпочной куртки длиной в три четверти, полосатого шерстяного фартука и полосатого платка на плечах. Они говорили только по-польски и заявляли, что не понимают, когда к ним обращались на русском языке, хотя впоследствии я узнала, что, когда разговор заходит о получении денег, они не только прекрасно понимали все сказанное, но и могут, за редким исключением, читать и писать по-русски. Русские, которые платили им, только рассмеялись, услышав, как они отвечают по-русски и подписывают свои имена в книге.
Маргарет Игер со своими воспитанницами: Татьяной, Анастасией, Ольгой и Марией. 1897 г.
Некоторое время назад в Санкт-Петербурге леди, которую я знала совсем немного, встретила меня и сказала: «Я отдала тому человеку, которого вы прислали, двенадцать рублей, но я боюсь, что он самозванец». Я очень удивилась, спросив ее, что она имела в виду.
Она сказала мне, что к ней обратилась женщина, которая сказала, что она полячка и мой большой друг и очень близко знала меня в Царском Селе; что я помогла ей, насколько могла, и затем, очевидно, послала ее к моим друзьям и знакомым, чтобы они ей тоже помогли. Мисс К. предложила ей пять рублей (около десяти шиллингов), но она сказала, что это будет бесполезно для нее; ей нужно двенадцать, чтобы заплатить за аренду, или она и ее пятеро детей будут выгнаны на заснеженные улицы. Если бы дело не было срочным, я бы не послала ее и так далее. Излишне говорить, что я ничего не знала об этой женщине.
Через пару дней она пришла в Зимний дворец, но не ко мне; она знала, что лучше этого не делать. Она посетила мадам Г. и попросила дать ей работу. Тщетно г-жа Г. заверяла ее, что вакансий нет. «Вы могли бы легко устроить одну», — заявила она. Затем она просила десять рублей и отказалась уйти, пока не был вызван один из польских министров. Он позвал ее в свою комнату, и ее рассказ о пяти маленьких детях был так грустен, что он дал ей двадцать рублей и пообещал поискать ей работу.
По указанному адресу она не жила.
Затем ее обнаружили в доме великой княжны Ольги Александровны, откуда она ушла с деньгами и хорошей рекомендацией. Великая княжна была очень заинтересована ее судьбой.
Она появилась в доме великого князя Сергея в Москве и сказала, что она мадам Г., и ее внезапно вызвали на юг России, и ей нужно около тридцати рублей для поездки. Сможет ли мадемуазель Д. одолжить ей или она должна обратиться к губернатору?
Случилось так, что там присутствовала подруга г-жи Г., она была в восторге от перспективы увидеться с ней и спустилась вниз. К ее изумлению, она столкнулась с незнакомкой, которая объяснила, что она служанка мадам Г. и что ее мать была на юге и заболела, и мадам Г. получила телеграмму, в которой ее просили приехать как можно скорее. Мадам Г. поспешила туда, но у нее не было достаточных денег для оплаты поездки; она сказала женщине пойти в дом губернатора и попросить денег.
Эта женщина работала на мадам Г. в течение десяти лет, знала все о ее комнатах и говорила так убедительно, что получила эти деньги. Излишне говорить, что никто из придворных никогда больше не видел ни женщину, ни деньги.
