– Самому нужны, – миролюбиво посмотрел он на бомжа, чтобы смягчить впечатление от отказа.
– Деньги у меня есть, заплачу.
Собеседник отвернулся, завозился, низко нагнув голову. Обернувшись, продемонстрировал ворох купюр, когда-то основательно измятых, а потом разглаженных.
– Без часов мне нельзя, – объяснил Воробей. – Что-нибудь другое продал бы.
– А что еще у тебя есть?
– Полный ноль, брат.
Воробей читал подаренную Библию до вечера.
Комната снова наполнилась постояльцами, большинство из них сразу улеглись спать. Из светильников остались гореть два самых тусклых, и этот свет напомнил Воробью освещение на лестнице Останкинской башни.
Бомж с воспаленными глазами потерял к нему интерес, отвернулся. Спать Воробью не хотелось, он продолжал читать, с трудом различая буквы при тусклом свете. Потом прикрыл уставшие глаза. Непривычные запахи мочи и дезинфекции уже не ощущались так остро, потихоньку он к ним привык.
– Пошли покурим, что ли? – предложил среди ночи бомж, пытавшийся купить у Воробья часы. – Угощаю: «Астра-Люкс».
Марка сигарет не слишком воодушевила Воробья. Но отказаться значило обидеть человека.
– Тут разве можно свободно выйти?
– Сейчас проверю, – прошептал бомж. – Если не вернусь минуты через три, иди в ту же дверь и прямо по коридору.
Выждав положенный срок, Воробьев отправился указанным маршрутом и оказался в маленьком, темном питерском дворе-"колодце".
Кто-то сильный прихватил его сзади, приставил к горлу холодный предмет, похожий на лезвие ножа.
Недавний собеседник резко дернул его за руку, будто собирался выдрать ее вместе с часами.
Воробьев ударил его ногой, попытался вырваться.
Тот разжал руки. В ту же секунду защипало шею, как щиплет обычно кожу от царапины.
«Неужели зарезать собирался из-за такого пустяка?» – мелькнуло в голове Воробьева. Он потрогал шею – вроде бы цела, но кровь течет, пальцы липнут. Опустив глаза, он увидел, что рубашка на груди вся мокрая. Затем, пошатнувшись, вдруг упал на асфальт.
Он чувствовал, как с запястья снимают часы, но не мог ни пошевелиться, ни позвать на помощь.
Потом две фигуры – большая и поменьше – исчезли в темноте, и стало тихо. Подкралась с мяуканьем кошка, лизнула в лицо, будто хотела залечить смертельную рану. Но было уже поздно.
Воробьев в последний раз увидел перед собой пустой сейф, только многократно увеличенный в размерах. Он не стоял напротив сейфа, а наклонился над ним сверху. Пытался удержаться, но не смог нащупать ни одной точки опоры и сорвался вниз, в стальное нутро.
Глава 22
Дорогин и Кащей вошли в небольшое трехэтажное здание на Юго-Западе. Сели ждать на втором этаже, на пятачке, загроможденном большими коробками из плотного картона. Кащей нервно расхаживал туда-сюда, затем исчез ненадолго и снова вернулся.
– Все как сквозь землю провалились, – проворчал он, несмотря на обилие народу и периодический обмен приветствиями.
По некоторым признакам Сергей понял, что шеф на месте, но Кащей не решается сам к нему зайти.
Хочет найти посредника, который сообщил бы об их с Дорогиным прибытии.
Наконец такой человек нашелся. Их позвали на третий этаж. Там Сергей впервые увидел человека, чью внешность Вера описала ему с чужих слов.
Стропило действительно выглядел огромным ребенком.
С недоумевающим видом от уставился на Кащея. Тот еще больше высох и осунулся под начальственным взглядом. Казалось, еще немного, и кожа, превратившись в ветхий пергамент, отслоится с его лица и рук. Под ней ничего не обнаружится, кроме костей, которые с глухим стуком попадают на пол.
– Вот… Как сказали, – кивнул Кащей в сторону Дорогина.
Шеф поморщился. Не задавая вопросов Кащею, толкнул дверь и жестом пригласил войти одного Дорогина.
– Ты, что ли, моим людям голову морочишь?
Сергей рассказал, как именно ввел Кащея в заблуждение. Умолчал только о причине конфликта между ними. Объяснил, что нокаут последовал в ответ на грубость.
– Он тут получил по первое число, – усмехнулся Стропило. – Надо же было на ком-то отыграться.
– Мне тоже было дерьмово. Надоело иметь дело с этим идиотом. Если бы я лично от вас получал задания…
– Я спрошу еще строже, – заметил Стропило, внимательно изучая Дорогина.
– Не страшно.
– Как же не страшно, если ты такую пенку пустил: позволил ментам найти у себя наше устройство.
– Они и так о нем знали.
– От кого? – изменился в лице Стропило.
– От меня. Это ж менты меня подсунули в «Эверест».
Несколько секунд Стропило переваривал известие, щурясь и по-детски облизывая пухлые губы.
– Зачем?
– Докладывать периодически обстановку.
– И ты так спокойно мне об этом заявляешь?
– Я же не мент и не стукач. Просто они меня приперли к стенке, и я не мог сказать «нет».
– Как приперли? Из-за бабы твоей?
«Знают, сволочи, слабое мое место», – лишний раз убедился Дорогин.
– Нет. Захомутали на трассе с грузом. Статья светила не слабая, пришлось находить с ними общий язык.
– Ну и работал бы на них. На хрена ко мне с повинной явился?
– Я же не знал тогда, что здесь столько всего понакручено-понаверчено. Они каждый раз на психику давят: утаиваешь, скрываешь, не все до конца рассказываешь. А если все до конца – твои люди меня вычислят. Надоело между двумя огнями болтаться.
– Думаешь, теперь будет лучше?
– Главное, по-другому.
– Это точно, – Стропило замолчал.
Дорогин терпеливо ждал, время от времени приглаживая рукой свои светлые, не потускневшие за прожитые годы волосы.
– У самого-то какие мысли?
– Была вот мысль с тобой увидеться. Тоже не просто оказалось.
– Добился все-таки… Раз уж ты здесь, расскажи, что народ на башне болтает.
Дорогин пересказал, что слышал. Кто-то вроде бы явился забрать Золотого Тельца. Его пасли, чтобы отнять статуэтку, но в последний момент все сорвалось.
– И кто там у вас такой осведомленный? – снова выпятил губы Стропило.
– Кто ж его знает. Народу много дежурит на башне. Пока оборудование пашет, им делать нечего.
В картишки перекидываются, разводят сплетни.
– Сделаем так… Возвращайся пока обратно.
