— Что надо будет селфи 18+! — загыгыкали другие, пытаясь уместить в кадре Озраэлеву неординарность, собственное довольное лицо и руку с задранным вверх большим пальцем.
Такого унижения демон не испытывал давно. Нечестивые людишки подняли жуткий гам.
Вредная бабка вместо того, чтобы спасать свои увядшие прелести, кинулась на чудище и принялась колотить его сумкой. Удары сыпались градом, тяжелые — наверное, потому, что в сумке лежал советский двухтомник Пушкина.
Студенты неистово щелкали вспышками на телефонах.
Школьники улюлюкали и орали, как стадо бешеных обезьян. Один из них внаглую клеил Озраэлю на хвост пожеванную жвачку. Парочка других пыталась уцепиться ему за рога и загривок:
— Это ростовая кукла! — предполагал один.
— Это робот-трансформер! — не соглашался его товарищ. — Видал, какие у него спецэффекты…
Выбравшись из куча-малы, демон затравленно попятился к дверям, рявкнув на подступающую следом толпу, повернулся к ним задом и угрожающе щелкнул хвостом. От громкого звука все замерли как вкопанные.
Мельком взглянув на оцепенелые лица, Озраэль удовлетворенно кивнул и, не меняя ипостаси, галопом припустил прочь из библиотеки.
Пулей домчавшись до ближайшего телепорта в потусторонний мир, Озраэль нырнул туда, на ходу меняя форму, и облегченно выдохнул уже вдали от ухоженных улиц Икстауна.
Глава 4
КОШКА
Ее вытряхнули из переноски посреди какой-то большой неубранной комнаты.
Она огляделась, сердито дернула хвостом, сморщила нос от резкого запаха сырных начос, перемешанного с «ароматом» мужских носков. Мебели в комнате нашлось немного — диван и стол.
Заляпанная плазма в полстены освещала сидящего в углу дивана молодого человека. От его вида кошку передернуло: растрепанные рыжие волосы, черная одежда с кучей цепей и заклепок, сварные очки на лбу и шрам вполлица, что тянулся от левого глаза по щеке вниз.
— Здорово, Джейк, — оглушительно пискнул бес-конвоир, — я тебе питомца нового принес.
— Кошку? — Рыжий парень с сомнением уставился на притихшее животное. — Она же не магическая. Не, брат, ты мне что попало не подсовывай, своего зверья куча. Обычных кошек мне и даром не надобно, на них бюджет не выделяют, а за свой счет ее кормить — много чести.
— А она не обычная, — уперся Хвост, — с тонкой душевной организацией.
— Чего? — не понял Джейк.
— Душа у нее, говорю, человеческая. Не простая она, в общем. Грешница.
— Говорить умеет?
— Спроси, — пожал плечами бесенок, спешно пятясь к двери. — Ты, Джейк, возьми ее, в общем, а если что, все претензии к Озраэлю, так как он поручил.
Последние слова шустрый бес выкрикнул уже из-за двери, на бегу.
Кошка и рыжий остались наедине.
— Давай, рассказывай, за что тебя кошкой определили, — вздохнув, начал знакомство Джейк.
— Это какая-то ошибка, — обреченно прошептала кошка и залилась слезами.
— Ошибка, — глядя, как собеседница трет лапой намокшую морду, повторил парень и саркастически усмехнулся. — Поверь, детка, все грешники считают, что попали в преисподнюю ни за что. Колись, хвостатая, что натворила?
— Я не помню, — честно призналась кошка, — ничего не помню.
— А имя свое помнишь? Как зовут-то тебя хоть?
— Не помню.
— Да, дела… — Джейк встал с дивана, стряхнул с одежды крошки от начос и присел возле новой питомицы. — А вообще все это странно. Обычно грешники знают, за что отбывают срок, иначе какой смысл в наказании? Ладно, кошка, раз уж ты теперь под моим присмотром, определяю тебя моей помощницей. Пойдем, покажу владения.
Джейк подхватил кошку под живот и, зажав под мышкой, вынес из комнаты.
Оказалось, что помещение с диваном находится не в доме, а в бытовке наподобие строительной, стоящей за высоким забором из профлиста, освещенным по периметру тусклыми фонарями.
Позади бытовки рядами шли вольеры, отгороженные сеткой-рабицей. В них кто-то возился, шуршал, чавкал и ворчал.
— Добро пожаловать в приют для волшебных тварей, кошечка, — торжественно объявил Джейк.
— Кто в нем живет? — поинтересовалась гостья и, вывернувшись из захвата, ловко перебралась парню на плечо. — Запах просто ужасный. Лошадей, что ли, держите?
— Единорогов. — Рыжий кивнул на загон из бруса. — Так что почти угадала.
— В рекламе цветных пастилок говорят, будто единороги ходят в туалет радугой, — разочарованно поморщилась кошка, — не знала, что радуга так отвратительно воняет.
— Врут. Единороги, как все кони, ходят буквой «г».
— А это кто? — Кошка удивленно округлила глаза, и шерстка на ее загривке встала дыбом. — Какой страшный!
— Это Карл, — успокаивающе пояснил Джейк, — сирин.
Огромное существо застыло на пне, перечеркнутое рисунком стальной сетки. Птица — не птица, человек — не человек. Лицо застывшее, бледное, глаза черные, глубокие, словно колодцы, тело птичье, лохматое, пестрое, мягкое, а из-под светлого брюха лапы торчат — сухие, желтоватые, с когтищами огромными, как серпы. Таким лапам, чтобы разорвать кролика, секунды хватит. И на кошку тоже.
— Дурной он, — пожаловался на питомца Джейк, — сбегает постоянно. То замок отопрет, то сетку разломает. Одна морока с ним.
Они еще долго ходили по территории приюта, заглядывая в вольеры, клетки и загоны. Джейк рассказывал кошке о местных обитателях. Она сначала удивлялась, потом слушала, скорее из вежливости, а к концу обзора и вовсе погрузилась в себя.
Уже в бытовке, попив из блюдца холодного молока, она окончательно скисла, недовольная судьбой.
— Тебе не понравился приют? — простодушно спросил Джейк, закинул ногу на ногу и сунул в рот пригоршню пахучих начос. — Знаешь, это не самое плохое место для искупления грехов, если не сказать, самое халявное. Работать много придется, скрывать не буду, но…
— Приют мне понравился, — честно призналась кошка, — но я до сих пор не могу понять, за что попала сюда. Я ведь не преступница и не воровка… кажется. А может, я действительно совершила что-то кошмарное? Тогда все еще хуже! Неопределенность ужасна.
Глядя, как искренне переживает новоявленная помощница, Джейк задумчиво почесал голову.
— Вообще твоя амнезия слишком странная. — А потом его вдруг осенило: — Тебе надо с Озькой поговорить!
— С кем?
— С Озраэлем. Его подчиненные тебя сюда приволокли.
— Он из преисподней, да? Может быть, не стоит? — Кошка с сомнением взглянула на Джейка, но зеленые глаза парня сверкнули уверенностью.
— Да брось. Озька, конечно, демон, но характер у него мягкий, хоть он это и пытается всячески скрыть.
