— Это только все усугубляет, — укоризненно кивнула Алена. — Я пришла к тебе за помощью, а ты решил воспользоваться моим доверием, зависимостью от тебя и собственной машиной, это неправильно.
— Это нормально, — раздраженно отмахнулся демон. — И вообще. — Он хитро прищурился. — Ты сама назвала меня самцом, — бархатный голос понизился до хриплого шепота, — а настоящий альфа-самец всегда берет то, что ему нужно, и не спрашивает вашего бабьего мнения.
С этими словами Озраэль перешел к решительным действиям. Он наклонился, чтобы сграбастать Алену в объятия, но не тут-то было! Девушка грозно оскалилась, негодующе зашипела, зафыркала, сжалась в пространстве, обросла волосами и пулей вылетела в приоткрытое окно, предварительно украсив Озраэлево лицо росчерком алых царапин.
Случилось это аккурат напротив магического приюта. Пока демон ругал себя за несдержанность, в заборе из профлиста прорезался прямоугольник калитки, и оттуда высунулась довольная Джейкова физиономия. Казалось, его сейчас разорвет от смеха. Собрав наконец в кулак всю возможную серьезность, он приблизился к машине Озраэля и, сияя, заглянул внутрь.
— Привет, Ози, как жизнь?
— Неплохо, — хмуро буркнул в ответ Озраэль. — Чего тебе?
— Да мне-то ничего, — коварно заухмылялся рыжий, — а вот тебе просили передать… та-ак… — Джейк изобразил на лице сосредоточенность. — Во-первых, что ты извращенец, во-вторых — спасибо, в-третьих — возьми из пакета, что остался под сиденьем, деньги за воду в ресторане, положи туда кошкину одежду и отдай мне. А еще — пощечину за домогательство передавать?
— Не обязательно.
Само собой, Озраэль не стал забирать Аленины гроши. Скомкав упавшие на коврик тряпки и тапки, сунул их в пакет и отдал Джейку.
— Скажи ей, что вода была за мой счет, — раздраженно процедил сквозь зубы и нажал на газ.
Мотор взревел, и «ламборгини» унесся прочь, дабы не смущать своим блистательным видом невзрачные улицы бедного квартала на северной стороне Икстауна.
— Да, дела, — почесал затылок Джейк и пошагал обратно в приют.
Глава 8
ПОПЫТКА
Сисадмин — он почти как бог, поэтому может все. Именно поэтому со своим деликатнейшим вопросом Озраэль направился не к кому-то там, а к небезызвестному Геннадию.
— Помоги мне еще разок, в долгу не останусь, — обратился с порога и, получив милостивый кивок на знакомый стул без спинки, послушно сел.
— Опять пробить чего? — не отрывая глаз от монитора, спросил Геннадий.
— Пропуск мне надо в серую зону.
— Пропуск? — удивленно переспросил сисадмин и вопросительно взглянул на гостя. — Их ведь просто так не выдают, только за подписями архидемонов по особым распоряжениям.
Озраэль прищурился, чутье подсказывало, что сисадмин не открещивается от просьбы, а просто набивает себе цену.
— Так сообразишь или нет? Проси что хочешь, все сделаю.
— Оформи мне за корпоративный счет круглогодичную доставку газировки и шаурмы из «Чикен-Чикоса», да так, чтоб не спалиться. Сможешь?
— Само собой, — самодовольно оскалился Озраэль, — мне это раз пальцами щелкнуть.
С «разом» он, конечно, погорячился.
Бюрократическая система преисподней тщательно отслеживала, чтобы корпоративные деньги не выводились в человеческий мир, но некоторые хитрые сотрудники все же приспособились прокручивать незаконные финансовые операции с помощью промежуточных организаций.
Для Озраэля такой лазейкой стала серая почта. С ее помощью он мог оформить любые покупки как посылки и получить финансы для их оплаты…
— Тогда завтра приходи за пропуском.
Рабочий день прошел в размышлениях, далеко не все из которых были приятными. Из головы демона не выходила Алена и их нелепое расставание после «Бриза». Чем он думал, когда лапал ее? Ясно чем, но он ведь, как помнится, — мудрый… Сам провозгласил себя мудрецом и так облажался. Теперь Алена ни за что не станет общаться с ним. Это называется — спугнул добычу…
— Озичек, милый, ты что-то опять загрустил? Личная жизнь не клеится, да? — заботливо поинтересовалась Сара Рудольфовна.
— Откуда вы зна… — начал было Озраэль, но вовремя спохватился. — Сара Рудольфовна, вы опять лезете не в свое дело?
— Озичек, сынок, материнское сердце всегда чувствует, когда у деток не ладится с личным счастьем, — сладко пропела толстушка, пропустив мимо ушей вторую (обидную) часть Озраэлева замечания.
— Послушайте-ка! Я вам не сынок. Мы с вами вообще не родственники, а еще я старше вас лет эдак на… девятьсот с лишним!
— Это не важно, мой милый. Для демона ты еще совсем юн, а в моем возрасте все молодые мальчишки кажутся собственными сыновьями, которые обижаются, ошибаются и не слушаются.
— Ладно думайте, как хотите, — проворчал себе под нос демон. — И считайте, что вы угадали.
— Вот видишь! — Сара Рудольфовна поднялась над котлом и триумфально подбоченилась, гордо выпятив внушительную грудь. — Озичек, я за тебя таки очень переживаю. Что у тебя там не получается с этой твоей девочкой? Кстати, она приличная?
— Ага, наверное. Она библиотекарь.
— А ты таки не послушался и показал ей рога?
— Нет.
— А надо было показать, — не поверила тетушка Сара, продолжив наставления: — Только не рога, а кое-что другое!
— А поконкретнее? — с интересом заломил бровь Озраэль, подумав явно не про то, что надо.
— Характер, мальчик мой, характер. Ты должен был показать, что ты таки настоящий мужчина.
— Я показал, — ухмыльнулся Озраэль. Неожиданно для себя он вдруг разоткровенничался и рассказал пожилой грешнице часть подробностей. — И получил по лицу, видите? — Палец демона уткнулся в едва заметные светлые полоски почти заживших царапин.
— Ах, Озичек, ну где были твои манеры? Разве так нужно показывать характер?
— А как, по-вашему, это делается?
— Ты должен был помочь ей, ведь настоящий мужчина решает проблемы женщины, а не создает их.
— Вы не поверите, но сегодня с утра я именно этим и занимался.
Мысли кишели в голове демона до конца рабочего дня, одолевали по дороге домой из исправительного сектора в жилой демонический квартал. Основным ощущением, захватившим темное Озраэлево естество, стал дискомфорт. Демон — создание, привыкшее потреблять и наслаждаться, и дискомфорт ему категорически противопоказан.
Даже в собственной спальной комнате, лежа на застеленной черно-алым шелком постели, Озраэль наблюдал нетерпеливую пляску огненных прядей в каменном чреве камина и чувствовал себя неуютно. Он не мог заснуть. Собрать в кучу мечущиеся в голове мысли тоже не выходило.
Обнаженный, он добрел до душа и, остановившись перед зеркалом в рост, принялся рассматривать свое безупречное тело.
