***
Не отдавая себе отчета в страшной усталости, сковавшей все его тело, Серый Мышелов, цепляясь руками и ногами за едва заметные уступы в граните и черном базальте, прополз мимо последнего валуна и наконец выпрямился на верхушке самого высокого из круглых утесов, окаймлявших Черный берег. Он чувствовал, что Фафхрд стоит рядом – смутно различимая сутулая фигура в побелевшей кольчуге и шлеме. Он различал Фафхрда с трудом, как будто через множество толстых стекол. Единственное, что он видел отчетливо и, казалось, уже целую вечность – это два запавших, похожих на тоннели черных глаза, а за ними – нечто пустынное и смертельно опасное, что раньше находилось за Крайним морем, а теперь – в двух шагах. Так продолжалось с тех пор, как он встал из-за игорного стола в низкой ланкмарской таверне. Смутно припоминал он удивленные взгляды людей Последней Земли, пену, яростный шторм, покатую черную зыбь и выражение ужаса на лице мингола Урфа: эти воспоминания доходили до него тоже как будто сквозь множество стекол. Он неясно сознавал, что над ним и его товарищем висит проклятие и теперь они оказались у источника этого проклятия.
А простирающийся перед ними ландшафт был лишен каких бы то ни было признаков жизни. Базальтовая скала перед ними спускалась вниз, к широкой ложбине, покрытой черным песком – мельчайшими частичками железной руды. Из песка выглядывало несколько десятков совершенно черных овальных валунов разного размера – так во всяком случае показалось Мышелову. Но для валунов они были слишком округлы, слишком правильной формы, и до Мышелова постепенно стало доходить, что это никакие не валуны, а чудовищные черные яйца – некоторые небольшие, другие такой величины, что человеку их было бы не обхватить, а одно размером с шатер.
На песке валялись крупные и мелкие кости. Мышелов узнал кабаний череп с торчащими клыками и два черепа поменьше – волчьих. Чуть дальше валялся скелет какого-то крупного хищника из семейства кошачьих. Рядом лежал лошадиный скелет, за ним грудные кости то ли человека, то ли большой обезьяны. Все они ярко-белой полосой опоясывали громадные черные яйца.
Зазвучавший неизвестно откуда бесцветный и тонкий, но отчетливо слышный голос проговорил:
– Воинам – участь воинов.
Мышелов знал этот голос, он звучал у него в ушах уже несколько недель – с тех пор, как с ними заговорил бледный человечек с выпуклым лбом, одетый в черный балахон и сидевший рядом с ним в ланкмарской таверне. А другой, совсем уже едва слышный голос зазвучал где-то у него внутри:
– Он постоянно ищет повторения прошлого опыта, который всегда оказывался для него удачен.
И тут Мышелов увидел, что картина перед его глазами не совсем лишена признаков жизни. На Черном берегу началось какое-то движение. Появилась трещина сначала в одном исполинском черном яйце, потом в другом; трещины змеились, кусочки скорлупы начали падать на черный песок.
Мышелов понимал, что это происходит как бы в ответ на слова первого тоненького голоса. Он знал, что это – конец, к которому тонкий голос призывал его через все Крайнее море. Не в силах двигаться дальше, он угрюмо наблюдал за медленным процессом этого чудовищного рождения. Он видел, как под темнеющим свинцовым небом появляются на свет две смерти – его и Фафхрда.
Первый намек на облик этой смерти появился в виде когтя, который вылез из трещины и сделал ее еще шире. Кусочки скорлупы стали отваливаться быстрее.
Два создания, которые появились в сгущающихся сумерках, показались огромными даже Мышелову с его затуманенным рассудком. Неуклюжие, они стояли прямо, как человек, но были вдвое выше, их черепа рептилий напоминали шлемы, увенчанные гребнями, их задние лапы заканчивались когтями, как у ящериц, на плечах были остроконечные костяные наросты, а на передних конечностях – по одному когтю длиною в ярд. В полутьме они походили на жутких карикатурных рыцарей в латах и с мечами. Мигающие глаза светились желтым огнем.
Снова послышался голос:
– Воинам – участь воинов.
При этих словах словно лопнули оковы, которые опоясывали Мышелова. На миг ему показалось, будто он просыпается после страшного сна. Но тут он увидел, что вылупившиеся существа бегут к нему; из их продолговатых морд вырывался пронзительный скрежещущий вой. Мышелов услышал, как меч Фафхрда со свистом вылетел из ножен. Мышелов последовал примеру друга, и через миг его клинок ударил по казавшемуся стальным когтю, который устремился к его горлу. Одновременно Фафхрд парировал такой же удар второго чудовища.
Потом начался кошмар. Длиннющие когти кололи и рубили. Друзья успевали отражать их удары даже несмотря на то, что на каждый меч приходилось по два смертоносных когтя. Все контратаки разбивались о крепчайшую костяную броню. Внезапно оба чудища развернулись и вдвоем напали на Мышелова, но Фафхрд спас его, налетев на одного из них сбоку. Друзья медленно отступали к краю утеса. Чудовища не знали усталости и, казалось, состояли из кости и металла без малейших признаков плоти. Мышелов уже предвидел конец. Еще какое-то время они с Фафхрдом продержатся, но уже скоро усталость возьмет свое, они будут отбиваться все слабее и медленнее и в конце концов чудища их прикончат.
И как бы предвещая близкую гибель, коготь одного из монстров оцарапал Мышелову запястье. И тут ему вспомнились черные запавшие глаза, которые привели его и Фафхрда сюда, за Крайнее море, вспомнился голос, который предрек им роковой конец. Мышелова охватила странная и бешеная ярость, но направлена она была не на чудовищ, а на их хозяина. Ему почудилось, что мертвые темные глаза смотрят на него из черного песка. Он вконец перестал соображать, что делает. Когда чудовища набросились вдвоем на Фафхрда, он вместо того, чтобы поспешить другу на помощь, пронесся мимо и бросился вниз, в ложбину с полузарытыми в песок яйцами.
Оставшись один, Фафхрд продолжал сражаться с чудовищами как безумный; напрягая остатки сил, он заставлял свой меч молниеносно отражать удар за ударом. Одно из чудищ повернулось и бросилось за его товарищем, но Фафхрд этого даже не заметил.
Мышелов стоял среди яиц, устремив взор на одно из них, которое было меньше остальных и казалось более блестящим. Он занес меч, и карающий клинок обрушился на яйцо. Рука Мышелова мгновенно онемела, но яйцо треснуло.
И тут Мышелов понял, что источник зла лежит здесь, на Черном берегу, а дух его витает где-то далеко и посылает людей на гибель. Позади себя он услышал царапанье когтей по песку и пронзительный визг твари, которой было предначертано его убить. Но он не обернулся, а поднял меч и с размаху опустил его на заморыша, злобствующего здесь, в одиночестве, глумящегося над людьми, которых он обрек на смерть, и хрустнул под стальным клинком выпуклый лоб бледного человечка с тонкими губами.
Мышелов распрямился, ожидая, что ему вот-вот будет нанесен последний удар, но удара не последовало. Повернувшись, он увидел распростертое на черном песке чудовище. А вокруг смертоносные яйца медленно рассыпались в пыль. Четко вырисовываясь на фоне более светлого неба, к Мышелову бежал Фафхрд, бежал спотыкаясь и гортанно выкрикивая какие-то бессвязные слова радости и удивления. Смерть покинула Черный берег, проклятие было выкорчевано. В ночи прозвучал ликующий крик какой-то морской птицы, и Фафхрд с Мышеловом подумали о долгой и пока непроторенной обратной дороге в Ланкмар.
