Неуклюже держа дубину, Фафхрд как-то косолапо вышел вперед и ответил:
– Из-за твоего плевка у меня разболелся левый глаз, но я и правым увижу, что нужно.
Льюкин легко бросился вперед, сделал вид, что целит в локоть и голову Северянина, после чего быстро нанес низовой удар, пытаясь угодить противнику по ногам.
Фафхрд, мгновенно встав в правильную позицию и перехватив дубину как полагается, отразил удар и сделал молниеносный ответный выпад, целя Льюкину в челюсть.
Тот успел подставить дубину, так что оружие противника лишь скользнуло по его щеке, однако все же покачнулся, и Фафхрд тут же стал его теснить под радостные крики матросов.
Слинур и сержант изумленно вытаращили глаза, Мышелов же лишь сплел на коленях пальцы и пробормотал:
– Не так резво, Фафхрд.
Фафхрд уже занес дубину для решающего выпада, однако оступился, соскакивая с крышки люка, в результате чего удар пришелся не в голову, как он метил, а прошел низом. Льюкин подпрыгнул, перескакивая через дубину Фафхрда, и, находясь еще в воздухе, хватил Северянина по макушке.
Моряки застонали. Солдаты зарычали от радости.
Удар Льюкина получился не из самых сильных, однако ошеломил Фафхрда, и теперь уже пришел его черед отступать от мелькавшей, как молния, дубины соперника. Несколько мгновений слышался лишь шорох мягких подошв по песку да быстрый мелодичный стук дерева о дерево.
Придя в себя, Фафхрд неожиданно обнаружил, что нагибается, уходя от коварного бокового удара. Оглянувшись назад. Северянин понял: еще шаг – и он заступит за черную черту.
Мгновенно сориентировавшись, он выбросил дубину далеко назад и, оттолкнувшись ею от стенки каюты, кинулся вперед, подальше от роковой дуги, уворачиваясь от дубины Льюкина.
Матросы возбужденно зашумели. Судьи и офицеры на юте, словно игроки в кости, наклонились вперед, внимательно следя за развитием событий.
Между тем Фафхрд, не успев перехватить свою дубину, был вынужден защитить голову левой рукой. Он принял удар на локоть, и рука повисла плетью. Теперь ему действительно пришлось действовать своей дубиной как мечом, парируя выпады противника и нанося ответные удары.
Льюкин немного поумерил пыл и стал действовать осмотрительнее, так как прекрасно понимал, что Фафхрд, действуя одной рукой, устанет быстрее, чем он. Теперь его тактика заключалась в том, чтобы нанести несколько быстрых ударов и тут же отступить.
С трудом отразив третью такую атаку, Фафхрд решился на отчаянный шаг: сжав конец дубины в кулаке, он ответил не боковым ударом, как обычно, а просто бросился всем телом вперед, выставив руку с оружием перед собой. Льюкин не успел отступить достаточно быстро перед столь нетрадиционным выпадом, и конец дубины Фафхрда погрузился ему прямо в солнечное сплетение.
Челюсть его отвисла, и он покачнулся. Фафхрд ловко выбил оружие у него из рук и, когда дубина упала на палубу, небрежным тычком свалил Льюкина с ног.
Матросы заверещали от восторга. Солдаты угрюмо заворчали, а один даже выкрикнул: «Нечестно!» Секундант склонился над поверженным Льюкином, сердито глядя на Северянина. Помощник с «Карпа», грузно притоптывая, пляшущей походкой подскочил к Фафхрду и выхватил дубину у него из руки. Стоявшие на юте офицеры «Каракатицы» хранили мрачное молчание, однако представители других зерновозов выглядели на удивление радостными. Мышелов вцепился в локоть Слинура и потребовал, чтобы тот объявил Фафхрда победителем, а сержант, нахмурившись, поднес руку к виску и пробормотал:
– Насколько я знаю, в правилах ничего нет….
В этот миг дверь каюты распахнулась и показалась Хисвет в длинном платье из алого шелка с капюшоном.
Чувствуя приближение кульминации, Мышелов подскочил к правому борту, выхватил у матроса колотушку и ударил в гонг.
На «Каракатице» воцарилось молчание. Затем, когда люди увидели Хисвет, послышались удивленные возгласы и выкрики. Девушка поднесла к губам серебряный флажолет и в мечтательном танце стала медленно приближаться к Фафхрду, наигрывая завораживающую минорную мелодию из семи нот. Откуда-то ей аккомпанировали тонюсенькие колокольчики. Затем Хисвет свернула немного в сторону и стала обходить Фафхрда, глядя ему в лицо; когда же показалась ведомая девушкой процессия, возгласы из просто удивленных превратились в ошеломленные, а толпа матросов, насколько могла, подступила к юту, причем те, что сидели на мачте, начали пробираться туда по снастям.
А процессия состояла из одиннадцати белых крыс, которые гуськом шли на задних лапках и были одеты в алые мантии и шапочки. Первые четыре несли в передних лапах по связке маленьких серебряных колокольчиков и ритмично ими покачивали. Следующие пять несли на плечах сложенную вдвое блестящую серебряную цепочку и очень походили на матросов, которые тащат якорную цепь. Две последние держали в передних лапках по миниатюрному серебряному жезлу, высоко подняв при этом хвосты.
Первая четверка остановилась в ряд, повернувшись к Фафхрду и продолжая подыгрывать Хисвет на колокольцах.
Следующие пять подошли прямо к правой ноге Фафхрда. Там шедшая первой крыса остановилась, подняв переднюю лапку, посмотрела в лицо Северянина и трижды пискнула. Затем, зажав конец цепочки в одной лапке, она с помощью остальных трех принялась карабкаться вверх по его сапогу. Остальные последовали за ней, и вся пятерка полезла по штанам и волосатой груди Северянина.
Фафхрд смотрел на крыс в алых мантиях и цепь; лицо его было совершенно неподвижно, и лишь когда маленькие лапки невольно чуть пощипывали волосы у него на груди, он слегка морщился.
Первая крыса добралась до правого плеча Фафхрда и по спине перешла на левое. Остальные, не нарушая порядка и не выпуская цепочки из лап, двигались следом.
Оказавшись у Северянина на плечах, крысы очень ловко перекинули одну половинку цепочки через его голову. Он же неотрывно смотрел на Хисвет, которая, описав вокруг него окружность, стояла теперь позади крыс с колокольчиками и продолжала наигрывать.
Пять крыс отпустили цепь, и она сверкающим овалом повисла на груди у Фафхрда. Затем все они подняли высоко над головой свои алые шапочки.
Кто-то вдруг воскликнул:
– Победитель!
Крысы снова взмахнули в воздухе шапочками, и тут почти все матросы, солдаты и офицеры единодушно повторили:
– Победитель!
Пятерка крыс заставила присутствующих еще дважды поприветствовать Фафхрда, причем все слушались их, словно загипнотизированные, хотя было ли это следствием магических чар или же просто восторга перед поведением крыс – сказать трудно.
Когда Хисвет закончила мелодию бодрым тушем, две крысы с серебряными жезлами двинулись в сторону юта и, остановившись у бизань-мачты, где их всем было видно, принялись колошматить друг друга, очень похоже имитируя поединок на дубинках; жезлы поблескивали в солнечных лучах и, ударяясь друг о друга, издавали нежный звон. На палубе послышались возбужденные голоса и смех. Пятерка крыс слезла с Фафхрда и вместе с теми, что играли на колокольчиках, разместилась у подола Хисвет. Мышелов и еще несколько офицеров, спрыгнув с юта, принялись наперебой пожимать Северянину его здоровую руку и хлопать по спине. Солдатам с большим трудом удавалось сдерживать матросов, которые, толкаясь и напирая друг на друга, заключали пари относительно того, кто выйдет победителем в новой, уже шуточной схватке.
