— Ну, если только она от ужаса не поседела в одну секунду, — пожала плечами Ада. — Скорее всего, это волосы какого-то пожилого человека. Но не любой пожилой человек станет убивать уток, — заключила Аделина.
— При чем тут утки? — не понял Дмитрий.
— Ну а за что кому-то надо было бить старика по голове камнем? За то, что он кормит уток? Вряд ли. А вот если он пытался утку убить… Бомжи частенько едят голубей, а утятина-то получше будет. Обдумывая эту мысль, я двинулась обратно и наткнулась на одного из местных жителей. Его я и спросила, если ли в окрестностях бомжи? Дядька оказался подозрительным, все спрашивал, а кто я да почему этим интересуюсь. Пришлось немного приврать. Я сказала, что работаю в социальном патруле, помогаю бездомным. И в точку попала. Этот дядька вылил на меня столько информации… Видимо, наболело. Короче, бомжей там целый полк! То, что попрошайничают, еще полбеды. Так ведь и воруют. Все несут, от урожая с грядки до ведра и метлы! Богачи настроили себе дворцов и оградились высоченными заборами, а у кого дом попроще, тот и страдает. Даже цепную собаку увели и сожрали! Хозяйка потом только ошейник нашла! А живут эти бомжи рядом с теплотрассой. Туда я и направилась.
— Одна?! — ужаснулся Дмитрий.
— Нет, прихватила с собой компанию и цыган с песнями. Бомжи очень настороженно относятся к чужакам. Действительность давно стала для них враждебной, и они отвечают ей взаимностью. Поэтому я полагалась только на врожденное обаяние и две сумки с продуктами. По дороге я зашла в местный сельмаг и купила всего столько, сколько смогла унести. Крупы, макароны, тушенка, водка… Кстати, а такие непредвиденные расходы мне возместят? — поинтересовалась Аделина у Карасёва.
— Посмотрим. Я еще не услышал конца истории.
— Так мы идем к этому! Не сразу, но я нашла их жилища. Это такие подобия землянок. Рядом с теплотрассой вырыт ров, а сверху настил из фанерных щитов, досок, прикрытый ветками. Видимо, в целях маскировки. Поэтому я их так долго и искала. В центре место для костра, вещи сушились прямо на трубе. Землянок много. Такой своеобразный подземный многоквартирный дом. Сколько там живет народу, не знаю. Я крикнула: «Эй! Есть кто-нибудь? Выйдите поговорить!»
Вышли двое — мужчина и женщина. Лица опухшие, взгляды настороженные.
— Чего бродишь тут? Никого нету! — сразу же ринулась в бой женщина.
— Мне просто поговорить! — повторила я.
— Знаем мы вас, все разнюхиваете чего-то, житья людям не даете! Чего говорить-то? Никто с тобой говорить не хочет, — не сдавалась бомжиха.
Мужчина казался более благодушным.
— Да брось ты, Натаха, дай человеку сказать! Чего ты накинулась на нее?
— Я не с пустыми руками, вот это все вам, — передала я пакеты бомжихе.
— Чего тут? Еда, водка. С чего такая щедрость? А, я поняла. Травануть нас хочешь? Тебя подослали!
— Да с чего вы взяли? — тут уж не выдержала я. — Вот чеки из магазина, только что купила. Так не надо, что ли?
— Почему не надо? Давай, коль принесла! Хоть что-то не с помойки пожрем, — уцепилась за пакеты бомжиха. — О чем спросить хотела? Сколько нас здесь живет? Не знаю. Кто-то приходит, кто-то уходит. Разгоняли нас уже, да ничего не вышло! Мы тоже люди и сразу перебраться на кладбище не можем. Сначала здесь поживем, место шикарное, обжитое, — ответила Натаха и улыбнулась беззубым ртом. — Ну что, на все твои вопросы ответила? А ты кто? Местная активистка или журналистка?
— Не бойтесь, я нигде про вас не напишу и никому не расскажу, — пообещала я. — Мне до вас никакого дела нет. Я человека одного ищу. Он из ваших должен быть. Думаю, что мужчина, седой, с ним три дня назад случилась неприятность — ему проломили голову, когда он, скорее всего, ловил уток там, на речке, — сказала я и сразу же поняла, что попала в точку.
Мужчина с женщиной переглянулись. На лице Натахи отразилась борьба: говорить, не говорить.
— Я вам еще две тысячи рублей дам, только скажите правду, не берите грех на душу. Он же один из ваших. Может, ему помощь нужна. — Я протянула деньги бомжихе, и они быстро исчезли в кармане грязного пальто неопределенного цвета. Пакеты она передала мужику со словами:
— Иди, спрячь где-нибудь! Но не пить, приду — проверю.
Мужик мгновенно исчез в каком-то лазе, словно в норе.
Натаха махнула мне рукой, что означало «следуй за мной».
— Неужели ты такая безбашенная, что не испугалась иметь дело с этими людьми? — разнервничался Карасёв. — Они ведь уже поняли, что у тебя есть деньги, могли завести куда угодно и ограбить.
— Нет, я так не думала, — Ада пронзила Дмитрия строгим взглядом, — надо все-таки людям доверять. Мы прошли вдоль траншеи и поднялись на какой-то холм. Бросив взгляд вниз, я почувствовала странное ощущение холода и беспокойства.
— Ага! Все-таки включилась голова! — обрадовался Дмитрий.
— Нет, не поэтому. В низине я увидела небольшие холмики с крестами из палок. А я не очень люблю кладбища. Натаха подвела меня к крайнему холмику, видно было, что земля еще свежая. Здесь был похоронен тот человек, которого я искала. Звали его Дима, — и Аделина выразительно посмотрела на шефа. — Я не выдумываю, такое вот совпадение. А потом бомжиха рассказала мне все, что знала.
— Если честно, мы друг друга, конечно, держимся и помогаем, как можем, но Дима был не очень хорошим человеком. Крысятничал. Вот ты продукты нам принесла, я же рисинки себе лишней не возьму, все в общий котел пойдет. И водка тоже. А Дима был не таким. Мог и кусок лишний съесть, и стащить что-нибудь. И злой еще был.
— На что?
— Да на жизнь в целом. Мы тут все, конечно, не можем похвастаться, что у нас жизнь удалась, — усмехнулась Натаха, — но люди все равно остаются людьми. А он был такой злобный и жестокий. И дались ему еще эти утки. Народ возмущался, уточек жалел. Красивые они. А Дима отлавливал и сжирал. Вот и в последний раз он опять за уткой пошел… А вернулся весь в крови, шатается, явно не в себе.
— А что сказал?
— Сказал, что, когда уже стал душить селезня, его окликнула какая-то девушка, мол, чтобы он прекратил мучить птицу. Дима девицу грубо послал и в итоге получил сильный удар по голове и потерял сознание. Очнулся, дополз до нашего лагеря и слег. Через сутки он умер, ну мы сразу же и похоронили его. Что смотришь? Умер твой человек, зуб даю!
— Почему врачей не вызвали? — спросила я.
— Издеваешься? Какие врачи сюда поедут? Кому мы нужны? Да Дима и так больной весь был. Но голову-то ему хорошо проломили, прямо жидкость такая вытекала. Я думаю, что Дима и в больнице бы умер. А еще у нас здесь негласное правило: никогда никого не вызывать. Ни полицию, ни медиков. Мы так договорились: один умирает, другие живут. Мы не можем допустить, чтобы нас разогнали, тогда погибнет намного больше людей, особенно зимой, — сказала Натаха.
— Это все, что я узнала о жертве, — сказала Аделина.
