— Ого! Нет, ну у меня есть, но ты же знаешь, у нас фигуры разные. А уж на твою грудь вообще найти сложно!
— Тоже мне, истину открыла, — усмехнулась Аделина. — Плохое покупать я не хочу, а на хорошее денег нет. Что делать-то?
— А я знаю, что делать! У меня приятельница — директриса элитной комиссионки.
— Чтобы я одевалась в комиссионке?!
— Не паникуй раньше времени. Там все вещи фирменные, дорогущие. Например, какая-нибудь актриса покупает за границей платье известного бренда, чтобы блеснуть на приеме или по красной ковровой дорожке пройтись. После этого платье превращается для нее в совершенно бесполезную тряпку. Второй раз она уже надеть его не может, ее не поймут. А актриса должна поддерживать имидж богатой и успешной, иначе станет неинтересна зрителям. И вот висят эти платья рядами, постепенно вытесняя свою хозяйку из дома. Выкинуть жалко, вот и сдают в комиссионку. То есть брендовое платье, стоимостью три тысячи долларов, можно купить всего за двести, а оно фактически новое. Сходи к ней, она тебе точно подберет что-нибудь сногсшибательное. Я ей позвоню, предупрежу, что ты от меня.
Аделина как-то сразу поверила подруге и прониклась этой идеей. Не теряя ни минуты, она поехала в комиссионку.
Директриса лично вышла встречать Аделину.
— Здравствуйте, здравствуйте! Стеша предупредила, что женщина в беде, то есть в поисках платья. О боже, какая красавица! Какая фигура! Какой роскошный бюст! Мой долг подобрать такой женщине самое лучшее платье! Проходите! Располагайтесь! Я даже не буду предлагать стандартные варианты, тут нужно что-то особенное.
Ада думала, что она надолго здесь зависнет, и то и дело смотрела на часы. Но Елена Петровна, так звали директрису, достаточно быстро вернулась и протянула Аде платье стального цвета, с пышной юбкой и глубоким вырезом, отделанным кружевом.
— От Шанель, — прокомментировала директриса.
Платье село на Аделину как влитое.
— Мне идет, я возьму его, — быстро согласилась она и поспешила домой. Нужно было успеть еще сделать прическу и навести макияж.
Когда Аделина вошла в ресторан, мужчины в парадных костюмах и при галстуках уже были в сборе. Только Петр остался верен себе и заявился в джинсах и темном джемпере.
Появление Аделины произвело фурор.
— Вот это… вот это я понимаю… — чесал затылок Степан Ильич. — Вы это… очень эффектны! — отвесил он комплимент даме.
— Вот такие у нас сотрудницы! У вас в полиции таких красавиц нет! — заявил Андрей уже с подозрительно румяным лицом.
Майор Булычев был вынужден с ним согласиться. Дмитрий придвинул Аделине стул и предложил меню:
— Мы уже заказали. Пьем коньяк.
Аделина остановила выбор на печени по-строгановски, кофе и тирамису, а также попросила бутылку минеральной воды.
Они выпили, закусили, снова выпили. Говорили, шутили. Внезапно веселье омрачил не совсем трезвый мужчина кавказской внешности, который подошел к их столику и стал навязчиво приглашать Аделину на танец. Та отказалась, возникла неловкость. Мужчина отступил, но, как оказалось, ненадолго. Через десять минут он подошел снова, с коньяком и с цветами. И всё с тем же предложением. Аделина напряглась. У нее даже холодок пробежал по спине. Почему-то ей казалось, что кто-нибудь из мужчин, сидящих с ней за одним столом, сейчас вдруг скажет: «Да ладно тебе. Иди потанцуй! Что строишь из себя непонятно кого?»
Но мужчины молчали. Первым не выдержал Дмитрий. Он встал в полный рост, опираясь на трость, и сказал докучливому поклоннику что-то не очень лестное. Ада испугалась надвигающегося конфликта и встала между ними. Кавказец ушел.
— А чего ты за него заступаешься? — спросил Дмитрий с налитыми кровью глазами.
— А зачем мордобой? Тем более из-за меня? — здраво рассудила Аделина.
— Так сто пудов, тебе это нравится! — предположил Дмитрий.
— Чтобы тебе, инвалиду, укоротили вторую ногу, а я осталась без работы? Нет уж, увольте! — ответила Аделина.
— А ты за меня не переживай! Особенно за мою ногу. С каких это пор она начала тебя интересовать?
— Совсем не интересует, — отвернулась она.
— Тише! — Андрей махнул между ними рукой. — Такое чувство, что вам двоим нельзя находиться рядом. Что вы портите такой вечер?
И только все успокоились, как к их столику в очередной раз подошел назойливый кавказец.
— Я и мои друзья настаиваем, чтобы вы потанцевали со мной, — сообщил он.
— Уже и друзья настаивают? — усмехнулся Дмитрий.
— Я… — Степан Ильич полез в карман за «корочкой», но Дима остановил его.
— А вы и ваши друзья не хотели бы выйти на свежий воздух?
— Дима, не надо, — забеспокоилась Ада, но он даже не смотрел в ее сторону.
— Ты пойдешь один или с друзьями? — уточнил кавказец, осматривая субтильного Петра в очках.
— Я пойду один, а ты бери всех, — глядя ему прямо в лицо, ответил Дмитрий.
— Ты дерзкий. А ты готовься к танцам, детка, — кивнул Аде кавказец и пошел на выход, махнув головой двум своим друзьям.
Дима последовал за ними, оставив трость у стола. Казалось, переживает одна Ада.
— Вы что сидите? Они же не разговаривать пошли и не воздухом дышать! Дмитрия сейчас прикончат!
— Не прикончат! — отмахнулся Петр. — Босс знал, на что идет.
— Зная Димин характер, думаю, он будет не в восторге, если мы будем ему помогать, — ответил Андрей.
— Какая разница, какой у него характер? С выпущенными-то кишками? — не соглашалась Аделина.
— А чего это ты так разволновалась? Ну, хочет нарваться Димон, пусть нарвется, — сказал Ворошилов и продолжил пить коньяк.
Через несколько минут, показавшихся Аделине вечностью, Карасёв вернулся. На скуле у него красовался синяк, а глаза нездорово блестели.
— Танцы на сегодня отменяются. Официант! Рассчитайте вон тот столик. Хозяин на улице и очень спешит, — сказал он.
— Хорош! — хлопнул босса по плечу Андрей.
Аделина с ужасом смотрела на сбитые в кровь костяшки пальцев Карасёва.
— А ты о нем переживала! Тех бедных ребят пожалеть надо, — откликнулся Петр.
И они продолжили застолье.
Глава 18
Дима с удивлением осознал, что у него выздоровела нога и он совершенно не хромает. Он даже не шел, а легко бежал, как в далеком детстве бежал через лес к станции встречать бабушку с гостинцами. Только вот под ногами почему-то была не земля, а вода. Самая настоящая вода.
— Вставай, уже девять часов! — донесся до его сознания не очень приятный женский голос.
Дима открыл глаза и с удивлением понял, что за удивительную способность ходить по воде от него, видимо, потребовали что-то взамен. И пожертвовал он, скорее всего, памятью. Потому что Карасёв ни черта не помнил и совершенно не соображал, где находится. Какая-то маленькая странная комнатка, незнакомая мебель, палас на полу и, что особенно его поразило, ковер на стене.
