— Труп и кража, — подсказал Карасёв.
— Действительно, что это я иду по такому легкому пути? И чего украли? Мозги?
— Гонорар за раскрытое дело, — отвел глаза Дмитрий, еле сдерживаясь, чтобы не вспылить.
— Вы еще и дела расследуете? Правда?! — нарочито удивился Степан Ильич. — Плохо, наверное, раскрываете, вот клиент свои деньги и забрал, — предположил следователь.
— А вот и нет! — встрял Андрей. — Труп и есть клиент.
— Тоже хорошо! Мы ценим каждого клиента! — облизал пересохшие губы Степан Ильич. — От кончиков волос до бирки на пальце ноги, что вешают в морге.
— Не трогали мы его! — заверил следователя Андрей и для пущей убедительности приложил руку к сердцу.
Валентин Рудольфович, которого Ада за глаза окрестила «кузнечиком» из-за его длинных нескладных конечностей, порылся в небольшом чемоданчике и достал маленькие пластиковые колбочки. Затем обошел поочередно всех «подозреваемых».
— Анализ мочи. Анализ мочи… — каждому лаконично сообщил он.
— Меня здесь не было, — тут же отреклась Аделина, всматриваясь в огромные моргающие глаза за толстыми линзами.
От этого еще потешнее было наблюдать, куда все время соскальзывает взгляд Колесникова, выдавая в криминалисте настоящего мужчину.
— Сдают все. Ваш, значит, пойдет как образец, если вы с ними не пили и не ели.
— Я вообще могу быть эталоном многих вещей, — согласилась Аделина, принимая еще более соблазнительную позу.
Казалось, что очки у Валентина Рудольфовича запотели.
— Мне опять нехорошо, я первый в туалет, — отделился от них Петр.
Далее все по очереди сходили в туалет.
— Это унизительно, — высказалась Ада, вручая судмедэксперту свою колбочку.
— Унизительно не раскрыть дело и не понять, что здесь произошло, — не согласился с ней криминалист, с трудом фокусируя взгляд на лице Аделины. — А потом, я в некотором смысле врач. А врачу можно доверять все.
Он отошел к окну и стал там колдовать над колбочкми, разливая их содержимое по пробиркам и капая туда всякие реактивы.
— Расскажите мне все в деталях про этого человека. С чем он обратился, что вы сделали… — Степан Ильич наконец-таки присел, но, наткнувшись взглядом на бутылки, тут же вскочил. — Нет, я так не могу работать! Обстановка нервная какая-то! А у меня выходной, между прочим. Валя, ради бога, проверь алкоголь. Если не паленый, так я выпью, честное слово. Имею полное право!
Валентин Рудольфович молча собрал все бутылки, в которых еще что-то оставалось, и унес их на подоконник, в свою, так сказать, мини-лабораторию, развернутую в походных условиях.
— Только с мочой не смешай, гений! — дал ему напутствие Степан Ильич.
Ворошилов в очередной раз поведал о простом деле, которое они с Петром щелкнули как орешек, и о свалившихся на агентство деньгах.
— Недолго он был верным мужем, — покосился на труп следователь. — Валя, не томи! Бросай мочу, что там с алкоголем?
— Не советую. Во всем алкоголе сильнодействующее снотворное, хорошо хоть выжили все… ну, почти все… Но спали вы, ребята, как мертвые. Спрашивать, слышали они что-нибудь или видели, бесполезно.
Следователь выругался. Судя по всему, ему было жалко не отравленных снотворным людей, а того, что он не может выпить.
— Игорек, — повернулся он к лейтенанту, — сгоняй за пивком, будь человеком.
— И мне бутылку! — крикнул в убегающую спину Кочкина Андрей.
В ожидании пива следователь немного повеселел.
— Итак, что мы имеем? Люди усыплены алкоголем. Кто принес алкоголь?
— Так благодарный клиент принес, — ответил Андрей.
— Вы ничего не покупали? — уточнил Степан Ильич.
— Мы заказали пиццу, а Юрий приехал с ящиком водки и ящиком вина. Все здесь выгрузил, и понеслось…
Следователь снова попытался сконцентрироваться, но это ему давалось с трудом.
— Человек приехал с отравленным алкоголем…
— С сильно отравленным, — прервал его криминалист, лязгая своими мензурками, — концентрация очень высокая, доза на грани смертельной.
— Нет, ну это… мы выпили много… Кто же знал, что мы эти ящики сразу и прикончим, — здраво, как ему показалось, рассудил Андрей.
— А сам клиент пил? — спросил Степан Ильич.
— Еще как! — заверил Андрей. — Похлеще нас.
— А клиента тоже отравили? Или он делал вид, что пьет? — спросил следователь у своего странного криминалиста.
— Извини, но он мне пописать в баночку не смог, поэтому экспресс-методом я взял кровь из его вены и сейчас исследую, надо немного времени. А содержание чего-либо в волосах, печени, легких выявляется не так, а в нормальной лаборатории после вскрытия.
— Но мы же не умерли. И он не должен был, — предположил Дмитрий.
— А кто-то сказал, от чего он умер? — посмотрел на них Валентин Рудольфович, мерцая стеклами очков. — Я вам могу сказать, от чего он умер.
— Так скажи! Не томи! — подал голос следователь.
— Одну минуту… — Валентин Рудольфович на что-то отвлекся, — результат по крови… В трупе было столько же снотворного, сколько и в трех мужчинах. Пили они вместе и примерно одинаково. Моча Аделины чиста. А умер ваш клиент от кровопотери.
Степан Ильич свел брови.
— Кровопотери? Он вроде даже не избит, что, кстати, исключает пьяную разборку типа «ты меня уважаешь?» и говорит в пользу подозреваемых.
— Кого ты называешь подозреваемыми? — встрепенулся Андрей. — Имей совесть, мы все потерпевшие.
— Брюки клиента все пропитаны кровью, ему отрезали причинное место, — ответил судмедэксперт, — и вряд ли это мог сделать кто-то из тех, кто с ним пил. Они все должны были быть в отключке к этому времени.
— Что отрезали? — сглотнул Карасёв. — Нет, не повторяйте. Кто же это мог сделать?!
— Женщина! — в один голос ответили ему Аделина и Валентин Рудольфович.
— Жена или любовница, вот в чем вопрос, — сказал Степан Ильич и расплылся в улыбке, потому что вернулся лейтенант с двумя сумками.
— Пиво всем! — торжественно заявил Кочкин.
Следователь залпом выпил одну банку, тут же открыл вторую и развалился на стуле.
— Теперь можно и подумать. Жена знала, что отдала крупную сумму вам. Могла и забрать ее. А любовница была озлоблена, он же бросил ее. А ведь сколько лет наверняка обещал, что уйдет от жены.
— Я ставлю на любовницу! Здесь обида брошенной женщины! — сказал Андрей, кидая одну банку Диме, а вторую открывая для себя.
— Много преступлений совершается из-за денег, поэтому я думаю, что это — жена, — сказал Дмитрий.
