— У тебя какой-то нездоровый интерес, — покосился на него Дмитрий.
— Просто когда много чего вставлено, это мне напоминает резиновую женщину с подогревом. Только она дешевле обойдется, один раз купил, и все. А тут и ухаживать надо, и подарки, — пояснил он.
— А я смотрю, ты глубоко в этой теме? Уже подсчитывал, что ли? — усмехнулась Аделина. — Я тоже за лицом ухаживаю, маски, пилинги. А вот всё остальное свое.
У Валентина Рудольфовича дрогнула рука, и одна из пробирок разбилась.
— Профессор, ты там не возбуждайся! — прикрикнул Степан Ильич. — И с реактивами поаккуратней. Еще заразишь нас каким вирусом!
— Постараюсь, — буркнул криминалист, протирая стекла очков.
— А у вас совсем другая внешность без очков. И глаза красивые, — отметила Ада.
— Только не видят ничего, — слабо улыбнулся Колесников.
— Я думаю, что надо, ты разглядел! — в голос рассмеялся следователь, и все его поддержали, даже смутившийся Валентин Рудольфович.
— Я бы попросил не обсуждать моих сотрудниц в таком плане, — нахмурился Дмитрий.
— Особенно в свете того, что ночку назад ни до тебя, ни до Аделины дозвониться было нельзя, — не унимался Андрей.
— А ты чего им звонил ночью-то? — спросил следователь. — Резиновая женщина все-таки имеет недостаток? Не поговорить?
И снова всеобщее веселье и смех.
— А ничего, что мы труп выносим? — не удержался один из санитаров.
— Можно подумать, он обидится на нас, — округлил глаза Степан Ильич. — Надо было при жизни со своими женщинами разбираться. Все беды от баб!
— Я бы попросила! — подала голос Аделина.
— Присутствующих не имею в виду! — поднял руки, словно сдаваясь, следователь. — А ты, Валя, пиво тоже проверь на легкие веселящие наркотики. Может, здесь в округе весь алкоголь с сюрпризом?
— Обязательно, — буркнул Валентин Рудольфович.
— Так вы выяснили с этой актрисой, что за розыгрыш с этими записками? — вернулся к разговору Степан Ильич.
— Марго рассказала мне про жизнь, про работу в театре, про то, что театр Валерия стал для нее просто родным домом. До этого она никак не могла найти себя, работала то там, то сям. Что муж у нее один вот уже двенадцать лет, богатый мужчина, что они очень счастливы вместе, несмотря на то что бог не дал им детей, — сказала Ада.
— Ты про записки-то спросила? — нетерпеливо перебил ее Дима. — Ведь ради этого и ходила к ней?
— Нет, меня что-то остановило, — ответила Аделина.
— Что? Что остановило-то? — допытывался следователь.
— А сейчас мы вернемся к разговору о женской логике, к которой вы относитесь с таким скепсисом. Так стоит ли мне продолжать? Нарвусь на насмешки.
— Нет, все-таки скажите, я постараюсь сдержаться, — пообещал следователь.
— Женщина многое может забыть, но дорогое, эксклюзивное платье никогда! Я была в ее платье, а Марго даже не обратила на это внимания. Я сделала акцент, покрутившись перед ней со словами: «У нас с тобой один вкус» — и опять мимо… Она не понимала, что на мне ее платье. Потом меня смутило, что она не обращалась ко мне по имени. И только когда Валера в разговоре назвал меня Аделиной, Марго тоже начала меня так называть.
— Забыла? — предположил Дмитрий.
— У меня редкое имя. Она никогда не звала меня Аделиной, только Адой, а я ее Марго. Странно, что у нее все стерлось из памяти.
— Подождите! Так вы думаете, что это не Маргарита? — спросил следователь. — Как такое возможно?
Аделина кивнула.
— Поначалу я, честно говоря, растерялась, но хорошо сыграла, и Марго, или кто она есть на самом деле, ничего не заподозрила.
— Но ты же ее знала! Как ты не поняла до конца, она это или не она? — занервничал Дмитрий.
— Еще раз говорю, прошло много лет, я никогда с ней близко не общалась. И потом, у Марго стандартная внешность. Средний рост, обычная фигура, лицо тоже… Да еще с этими пластическими операциями и уколами красоты… В общем, у меня закрались жуткие подозрения.
— Нет, ну это маразм! — возмутился Карасёв. — То есть ты думаешь, что настоящую Маргариту убили, а ее место заняла самозванка? И никто не заметил?!
— А кто заметит? Детей нет, родственников нет. В театр к Осокину она пришла совсем недавно.
— А муж? Он тоже не заметил? — спросил Степан Ильич.
— А вот это вопрос! Если с Маргаритой что-то случилось, то, конечно, не без его участия.
— Договорились, что уже банда действует! — всплеснул руками Степан Ильич. — Ну что там с запиской? — обратился он к Валентину Рудольфовичу.
— Написана год назад женщиной в состоянии сильного душевного волнения или под влиянием наркотиков, алкоголя… Это навскидку, — сказал Колесников.
— Не нравится мне все это. А если найти образец почерка этой лже-Маргариты, то можно определить, она писала эту записку или нет? — спросила Аделина.
— Конечно, можно.
— Тогда я добуду образец. А дайте ваш телефон, чтобы я к вам подъехала с ним? — попросила Ада.
— Ко мне? — вздрогнул криминалист.
— Аделина, не пугайте человека, он у нас излишне скромный! — предупредил Степан Ильич.
— И что? Вы так говорите, будто я к нему домой собралась! Я ему образец почерка хочу показать, и все…
— Я дам вам телефон, — ответил Валентин Рудольфович.
— Смотрю я на вашу честную компанию и думаю: может, посадить вас в СИЗО на несколько дней, чтобы охладить пыл, так сказать, а то вы сейчас опять куда-нибудь вляпаетесь, — задумался следователь.
— Мы ничего не делали, — ответил Дмитрий.
— И это тоже плохо! Вы же детективы! Почему ничего не делали? В общем, как ни смотри, все плохо. Ладно! Поехал я. Буду держать вас в курсе, а вы из города ни-ни… Считайте, что под следствием.
— А работать-то мы можем? — спросил Андрей.
— В смысле?
— В прямом. Может, еще кто обратится.
— Следствие вели детективы, которые сами находились под следствием, — грустно произнес Степан Ильич. — Я буду навещать вас. Да что далеко ходить! Я прямо завтра вас и навещу!
Глава 20
Режиссер театра «Модерн» ходил по своему кабинету из угла в угол, пребывая в возбужденном состоянии.
— Ты все-таки согласилась пойти ко мне на службу? Это так неожиданно! — обратился он к Аделине.
— Ты же сам предложил, — ответила она.
— Ты так надолго выпала из профессии, что я думал, ты очень хорошо устроилась в жизни! Да с твоими-то данными! Я почему-то был уверен, что ты откажешь, — признался Валерий.
