И тут же у него возникла мысль: а приходило ли в голову Милещенко, что Павлов тоже может показать свои коготки? Или полковник настолько уверовал в свое могущество, в свою власть над Кристиной, что, купаясь в лучах собственной значимости, позабыл обо всем на свете?!
У генерала зрело нехорошее предчувствие, что этот адвокат действительно способен на многое. И то, что сейчас о нем почти ничего не слышно, не успокаивало, а, напротив, вызывало неосознанный страх. Как затишье перед бурей.
— Что ты несешь, — вслух пробурчал Дмитрий Олегович. — Буря… Ну, не получилось с «передачкой», придумаем что-нибудь другое. А может, и Павлов, глядишь, вытащит ее.
Тяжело дыша, он достал из шкафа распечатанную бутылку коньяка. Параллельно с тревогой отметил, что после «развязки» у него наступило резкое ухудшение самочувствия. В груди появились какие-то шумы, мучило повышенное давление, да и сердце стало пошаливать куда чаще, чем бывало раньше.
Бугров опрокинул в себя стакан, сморщился и, запив огненную жидкость минералкой, устало опустился на диван, вытерев тыльной стороной ладони выступивший на лбу пот. Он прикрыл глаза, погружаясь в прошлое. С тех пор, как Кристина снова ворвалась в его жизнь, он по какой-то неясной причине все чаще вспоминал войну. И от этих тяжелых воспоминаний начинал неприятно пульсировать его застарелый шрам на бедре — результат осколочного ранения во второй «чеченской», Бугров дремал, а в измученном мозгу вспыхивала только одна мысль: ведь всего этого могло и не случиться. Могло… Стоило лишь проявить твердость и нажать на спусковой крючок тогда, и все закончилось бы, не успев начаться.
«Ты лжешь самому себе», — сказал ему внутренний голос, и из груди Бугрова со свистом вырвался болезненный вздох. Да, он лгал самому себе. Если бы он выстрелил тогда, то сейчас вряд ли сидел бы в кресле замминистра, в лучшем случае спивался бы в том же Новосибирске в местной ментовке…
Тяжелые мысли прервала резкая трель звонка.
— Какого лешего? — хрипло проговорил Бугров, с трудом поднимаясь с дивана.
Это был Павлов. «Легок на помине», — подумал генерал.
— Дмитрий Олегович, добрый день. Нам нужно увидеться для весьма важного разговора. Прошу вас выкроить время для нашей встречи. Это касается того самого дела, по поводу которого я был у вас в прошлый раз.
— Ладно, — уныло проговорил Бугров, гадая, для чего он вновь понадобился адвокату. Неужели тот вышел на Сержанта?! Генерал посмотрел в свой ежедневник. Обед уже заканчивался, и после него время было расписано по минутам. — Давайте завтра, можете прямо к девяти утра подъезжать. Устраивает?
— Вполне, — откликнулся Артем, хотя по его голосу было слышно, что нанести визит генералу ему хотелось прямо сейчас.
— Отлично, — сказал Бугров, но, услышав короткие гудки в трубке, подумал: «Ничего не отлично. Все далеко не отлично».
Козыри
— Владимир Яковлевич, это дежурный с КПП. Здесь адвокат Павлов, говорит, к вам! — протараторил голос по селекторной связи, и Милещенко приказал проводить адвоката в свой кабинет.
— Добрый день, Владимир Яковлевич, — приветствовал Артем полковника. — Что-то вид у вас, простите, невеселый.
— Вам-то какая разница? — грубо бросил следователь. — Что у вас? У меня очень мало времени.
— Ну, тогда давайте по порядку, — сказал адвокат, вынимая из папки пухлую стопку документов. — Во-первых, объясните, пожалуйста, что там за темная история с трупом в камере, где содержится моя подзащитная.
— Пока ничего определенного сказать по этому поводу не могу, — отрезал полковник. — Проводится проверка, по результатам которой будет принято решение в соответствии с требованиями закона.
— Вы считаете, это отравление?
— Все может быть, — уклонился от прямого ответа Владимир Яковлевич.
— Давайте я немного введу вас в курс дела. Марина Фокина, сотрудница «Олимпа», через некое лицо передала посылку моей подзащитной. Этот человек представился моим помощником, после чего они вместе с Фокиной поехали в СИЗО. И в определенный период времени девушка попросту не видела, что этот человек делал с ее продуктами.
— Чушь какая-то, — пробормотал Милещенко, кусая губы. Он снова подумал о Бугрове. Ну, точно, старый индюк, это он подослал кого-то из своих. Окончательно сбрендил.
— Я подготовил заявление о проверке данных фактов. Если экспертиза покажет, что в пище, которую употребляла умершая, содержались какие-либо отравляющие вещества, налицо покушение на убийство, и я буду настаивать на возбуждении уголовного дела. А у меня есть подозрения, что дело обстоит именно таким образом.
— Судя по вашим глазам, вы что-то недоговариваете.
— У меня есть данные, свидетельствующие о том, что Кристина Владимировна беременна, — сказал Артем.
— Что ж вы раньше молчали? — не выдержал полковник.
— Се ля ви, Владимир Яковлевич. Я сам недавно узнал об этом, а посему буду ходатайствовать об изменении меры пресечения моей подзащитной на более мягкую.
— Я вас понял. Еще что-нибудь? — кисло поинтересовался Милещенко.
— Во-вторых, я хотел бы узнать, как вы отреагировали на мои предыдущие ходатайства.
— Мною назначена повторная дактилоскопическая экспертиза по идентификации отпечатков пальцев. Когда будут готовы результаты — неизвестно, — нехотя ответил следователь.
— А что с допросом Вакинского?
— Я дал отдельное поручение местным органам, господин адвокат, — уже не скрывая раздражения, произнес Владимир Яковлевич. — Когда Одессита допросят, вы будете первый, кто узнает об этом! Послушайте, Артемий Андреевич, вы что, будете следить за каждым моим шагом и над душой стоять?!
— Отнюдь, я не собираюсь делать за вас вашу работу, господин следователь. Но должен заметить, что вы опоздали со своим поручением. — Павлов невозмутимо раскладывал документы на столе. — Сегодня в три утра в шакровской колонии строгого режима осужденный Георгий Тимофеевич Вакинский скончался. Предположительная причина смерти — инсульт. Правда, ему все равно оставались считаные дни, у него был рак обоих легких. Это так, для справки. Милещенко застыл с открытым ртом.
— Что вы так удивляетесь? — усмехнулся Артем. — Ведь для вас допрос Одессита был простой формальностью, не так ли? Ваш главный козырь — нож. Больше ничего у вас против Ясновой нет.
— Откуда вы… а впрочем, не имеет значения, откуда вы это узнали. Что касается ножа, тут я с вами абсолютно согласен. Выражаясь вашей терминологией, этот нож любую карту побьет. Или вы будете спорить?
— Да нет, конечно, вы правы, — легко согласился адвокат. Его спокойный, почти веселый тон явно не нравился полковнику, от него так и веяло подвохом.
Между тем Павлов закончил раскладывать документы и поднял глаза на Милещенко.
— У вас очень хороший козырь, Владимир Яковлевич. Но, боюсь, на ваш козырь я смог подобрать джокер.
